Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

168 рялся: кого пустить, кого — не пускать? Сперва такъ объявилъ: „Допускается одна интеллигенція, дескать". Видитъ, — публика такого слова не понимаетъ: всѣ поперли. Тогда онъ заявилъ: — Могутъ, которые въ шляпкахъ и если брюки на выпускъ! Конечно, народъ у насъ дошлый. Чего другого, а законы обходить—мастера: у котораго мужчины брюкивъ сапоги, выправлять поверхъ голенищъ начали, а женщины, которыя въ платочкахъ, скидывать ихъ стали, замѣтя, что есть барыни въ прическѣ, но безъ шляпы. Одна въ шляпкѣ проскочила, а свою шляпку въ окошко другой выкинула. Надзиратель оторопѣлъ: видитъ, что очень много недостойнаго пролѣзло, а почтеннымъ сѣсть негдѣ. Тогда онъ рѣшилъ залу очистить и заново отборъ сдѣлать. Не слушаютъ, не желаютъ уходить! Приказалъ наряду дѣйствовать, не употребляя оружія. Ну, а день Вѣры, Надежды и Любви,— нѣкоторые съ утра алкоголемъ зарядились, — ну и начали огрызаться, распоряженіе начальства критиковать, съ употребленіемъ неподходящихъ словъ, одно сословіе на другое натравливать. Должно быть, полицейскій въ шею кого-нибудь съ крыльца, — сразу общій ропотъ, крикъ, ругань, выглянулъ въ окошко изъ свидѣтельской комнаты: въ родѣ какъ манифестація — съ полиціей сраженіе! Вотъ, думаю, тебѣ и амеба! Неблагоразумно было въ такой пьяный день разбирательство дѣла назначать. А почему назначили? Исправникъ хотѣлъ обезсилить Расторгуева главнымъ по неопровержимости свидѣтелемъ: отецъ Константинъ обѣдню служитъ и неявка, значитъ, вполнѣ уважительная. А свидѣтелей и безъ того мало явилось: ни Глашеньки, ни Леночки! Умышленно выѣхали изъ города на кумысъ, дескать, и докторское свидѣтельство изъ Симбирска представили. Значитъ, — я да Іероглифовъ, а Іероглифову, какъ лицу заинтересованному (собственноручно билъ