Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

47 клубкомъ на постели „Брутъ“ вынулъ голову изъ брюха и заворчалъ по моему адресу, а я продолжалъ пѣсенку Карменъ: Меня не любишь, но люблю я, Такъ берегись любви моей... Словъ не хватало и я помогалъ себѣ насвистываніемъ. — А по твоему, Донъ-Жуанъ подлецъ и больше ничего? Ты плохо знаешь литературу. Это, братъ, мученикъ, всю жизнь искавшій идеала красоты и ненаходившій его... Слишкомъ примитивно ты понимаешь жизнь и людей... — Бросимъ!—недовольно произнесъ Федя, встряхнувъ головой. Брутъ спрыгнулъ съ постели и, остановившись у двери, началъ подвывать. — Э, чертъ!.. Федя сорвался со стула, схватилъ шляпу и повелъ пса на прогулку. По пути онъ далъ собакѣ пинка и потомъ ругался въ корридорѣ съ квартирной хозяйкой. Дня три послѣ этого мы другъ для друга отсутствовали: какъ-то такъ складывались обстоятельства, что либо я, возвратившись домой, находилъ Федю спящимъ, либо онъ приходилъ, когда я былъ уже въ постели. Трехсуточное молчаніе увеличило трещину въ нашихъ отношеніяхъ: мы начали какъ-то стѣснять и стѣсняться другъ друга, точно малознакомые. Однажды, когда я пребывалъ дома въ тетъ-а-тетъ съ собакой, раздался звонокъ и я услышалъ прозвучавшій въ передней женскій голосокъ. Стукъ въ дверь... Я соскочилъ, наскоро привелъ себя въ ряшливое состояніе и отвѣтилъ. — Можно! Отворилась дверь и въ комнату впорхнула живая