Vъѣzdъ vъ Parižъ

52 „... и благослови достояніе Твое... Побѣ-э-ды-ы... на супротивныя да-а-руя...ц Взрывно гремитъ, побѣдно несется къ небу. Шумитъ океанъ народный, несмѣтную силу чуетъ: тысячелѣтіе несъ знамена! „... пріиди и вселися въ ны...“ Льется святая Пѣсня — душа надъ тлѣньемъ. И гдѣ все это?!.. Я вслушиваюсь въ себя. Поютъ...? Сосны поютъ. Въ гулѣ вершинныхъ иглъ слышится мнѣ живое: потокъ и рокотъ. Этотъ великій рокотъ, святой потокъ — меня захватили съ дѣтства. И до сегодня я съ ними, въ нихъ. Съ радостными цвѣтами и крестами, съ соборнымъ пѣньемъ и колокольнымъ гуломъ, съ живою душой народа. Слышу его отъ дѣтства — надземный рокотъ Крестнаго Хода русскаго, шорохъ знаменъ священныхъ. За тысячи верстъ — все слышу: течетъ потокомъ. Придетъ ли Великій День? Въ солнцѣ и холодкѣ осеннемъ, услышу ли запахъ травы замятой, горечь сырыхъ подсолнуховъ, упавшихъ въ ходу съ хоругвей, и этотъ церковно-народный воздухъ, который нигдѣ не схватишь,запахъ дегтя и можжевельника, теплаго воска и кипариса, ситца и ладана, свѣжихъ цвѣтовъ осеннихъ, жаркой одежи русской, души и тлѣна, — исконный воздухъ Крестнаго Хода русскаго, вѣками навѣки слитый? Услышу ли гулъ надземный — русскаго моря-океана?.. Обрывки святого сна. Сіяютъ они кусками, — разбитая Икона. Съ далекой, чужой земли слышу я Крестный Ходъ,страстной, незримый. Изнемогая, течетъ и течетъ онъ моремъ къ невиднымъ еще стѣнамъ далекаго Собора, гдѣ будетъ Праздникъ. Безъ звона идетъ и безъ хоругвей, и Пѣсенъ святыхъ неслышно, но невидимо Крестъ на немъ. Подземный стенящій гулъ, топотъ уставшихъ ногъ, бремя невыносимое. Но Спасово Око — яро. Оно ведетъ. „Утѣшителю, Душе Истины..."