Vъѣzdъ vъ Parižъ

65 сторонѣ залива, куда особенно тыкалъ здѣшній, живописную рыбачку въ штанахъ, нагнувшуюся надъ грязью, дремавшаго ослика и меня, конечно. Иныя слова я слышалъ. Толстякъ повторялъ въ восторгѣ: — Тгёз ріі! ігёз ]о1і!... Англичане мычали, соглашались. — Не правда ли, господа... совсѣмъ какъ маленькая Швейцарія? Какъ красиво!.. — Тгёз ]ОІі! — сыпалось, какъ горохомъ. — Это—рѣдкость! Гигантская высота для дюнъ, шестьдесятъ три метра! Это — горы! Весь океанъ отсюда... ігёз Іоіі. Для отеля если или для шикарной виллы... Имѣйте въ виду... пожалуйста, только между нами, дѣло коммерческое... конструируется Общество, съ громаднѣйшимъ капиталомъ... пятьдесятъ милліоновъ!! Тогда...! Подъ гольфъ отведемъ... — Гольфъ будетъ? — Какъ же безъ гольфа?! Пріѣзжаютъ и спрашиваютъ — гольфъ есть? Отведемъ сотню акровъ. — Гм...! — Будущее — громадно. Раскошное казино, прямо на „тег заиѵа§е!“ Блескъ культуры!.. Они подошли ближе и присѣли. Толстякъ раскаталъ бумагу, и опять защелкало- горошкомъ: — Тгёз іоіі! ігёз ]оШ... Постукиваніе въ лѣсу смолкло, и изъ-за сосенъ выбрался смологонъ, со своей неизмѣнной сумкой, съ длиннымъ скобелемъ на плечѣ, въ затертой курткѣ, въ залитой смолой каскеткѣ. Онъ угрюмо сказалъ — „ЪощоиД, разстелилъ газетку, досталъ бутылку вина, хлѣбъ, ножикъ и принялся за завтракъ. Онъ заботливо отрѣзалъ толстые куски хлѣба, жевалъ неспѣшно, поглядывая на сосны, на пріѣзжихъ, и отпивалъ мѣрно изъ бутылки. По насторожившемуся лицу я видѣлъ, что онъ прислушивался, о чемъ говорили трое. По тому, какъ онъ взглядывалъ къ пріѣзжимъ. и какъ отхватывалъ ножомъ отъ хлѣба, я понялъ, что эти люди его интересуютъ и волнуютъ. Онъ даже заА. Шмелевъ. 5