Za rubežomъ : razskazы

_76

новки, красношейки и воробьи. Какъ рЪдкость залетаеть иногда дроздъ, изр5дка попадется кукушка. Говорятъ, что внизу, у р$ки, будто бы можно встрЪтиться съ перепелкой. И когда иностранцы, видя на забор крошечнаго винограяника надпись: „проходъ и охота воспрещены“, — уливляются, они обнаруживаютъ только непониман!е. РазвЪ въ этоть садикъ не можеть залетфть воробей? Скажите пожалуйста! Пятнадцатаго августа большой охотни праздникъ.

охотники во всЪхъ виноградникахъ и окрестностяхь Камбъ. Слышатся частые выстр$лы и похоже, что гдЪ-то вдали ведетъ наступлене непрлятель. Къ вечеру Жиродель, измученный жаркимъ солнцемъ и такими же жаркими мечтами, останавливается отдохнуть. Онъ ложится на холыВ въ тБни густо растущихъ каштановъ. Солнце склоняется къ западу, и видна широкая, въ этотъ часъ огнемъ пылающая лента Гаронны. Внизу раскинулась деревушка Эсконакъ. Вдали, въ золотой пыли, темной массой выступаеть городъ Бордо, вр$заясь въ небо колокольней св. Михаила.

Жиродель счастливъ. Въ мечтахъ стр$ляеть онь кабановъ въ Ландахъ. ВсЪ прочитанные имъ охотничьи разсказьы, оживаютъ въ его памяти. То кажется ему, что онъ подкарауливаетъ львовъ африканской пустыни, то избиваетъ сотнями гусей въ холодныхъ озерахъь непостижимой ему Росси... Такъ лежать—это счастье. Счастье отъ жаркаго солнца Жиронды и такого жаркаго воображеня гасконца. А жизнь — съ ея сабо, съ ея черными и сЪдыми щетинами, — какая это мелкая, томящая скука.

Вечеромъ возвращается Жиродель домой и, вынимая изъ сумки двухъ воробьевъ и малиновку, говоритъ жень торжествующе:

— Вотъ славная дичь. Это очень хорошо, если зажарить ее а ла брошь.

Госпожа Жиродель ставить на столъ бутылку вина, супъ изъ тыквы и говоритъ ласково:

— Ты однако порядкомъ усталъ. Садись скорЪй обЪдать ...