Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

66

Россю: Россйю съ сЪвера на югъ и съ юга на сЪверъ, Пушкинъ на КавказБ и въ Крыму, Пушкинъ, сосланный въ Михайловское, столкнувцийся съ отцомъ, этимъ прообразомъ „скупого рыцаря“, Пушкинъ въ Тригорскомъ, окруженный вЪнкомъ прелестныхъ дфвушекъ и дамъ, влюбленный и любимый, Анна Кернъ... ДалЪе, Пушкинъ и руссве цари: гонитель его Алексанлръ [ и Николай 1. Кто для Пушкина Николай |? Тиранъ въ мягкихъ перчаткахъ, лицемфрный деспотъ? Или другъ, помощникъ? Какова его роль въ посл$лдне годы жизни поэта? Не толкалъ-ли онъ Пушкина на гибель? Не довелъ ли его коварно и сознательно до дуели, и когда Пушкинъ былъ раненъ, не постарался-ли сдЪлать такъ, чтобы несмертельная рана погубила его? Когда же Пушкинъ умеръ, не оскорбилъ ли онъ даже праха его, отправивъ тзло умершаго въ ящикЪ, на дровняхъ, для погре бен'я въ далекомъ монастырЪ? А самъ Пушкинъ: не рвался-ли онъ за границу? Почему его не пускали? Или же его мечты о бЪгствЪ изъ Росаи были несерьезны, представляли просто вспышки раздраженя, вызваннаго личными столкновенями, а вовсе не принцитальнымъ расхожденемъ съ царемъ и „свЪтомъ“? Каково было политическое м!росозерцане Пушкина: былъ-ли онъ „револющонеръ“ или его программа уже съ 1837 г совершенно совпадаетъ съ правительственной, какъ это утверждглъ Сиповсюй въ 1907 г. („Пушкинъ“).

Такихъ вопросовъ не мало, и кажлый изъ нихъ создалъ цълую литературу.

Что касается источниковъь для б1ограф!и Пушкина, то въ наше время мы знаемъ, вЗроятно, уже все, что намъ дано знать: больше едва ли уже узнаемъ. Этотъ матер!алъ въ настоящее время сталъ доступенъ всякому интересующемуся б1ографией Пушкина, благодаря нфсколькимъ хорошимъ своднымъ иззайямъ и ряду библюографическихъ пособй. Въ трудЪ В. Вересаева („Пушкинъ въ жизни“, 4 выпуска 1927), Н. Ашукина „Живой Пушкинъ. Историческая мозаика“, въ комментар!яхъ къ изданю Писемъ Пушкина (3 тома, до 1834 г.), въ книгБ Щеголева „Дуэль и смерть Пушкина“ и др подобранъ систематически весь тотъ мате: аль, съ которымъ можетъ въ наше время манипулировать популяризаторъ пушкинской б1ографим. Если онъ хочеть изложить эти матер!алы въ форм романической, ему надо дополнять ихъ игрой своего зоображеня, и вотъ тутъ то и ждутъ его подводные камни, о которые онъ почти постоянно и разбивается. ВЪдь тому, кто хочетъ дать живой образъ челов$ка, даже живого, даже нашего современника, и сказать, что онъ въ данномъ случаЪ скажетъ то-то и поступитъ такъ-то, надо изучить его детально, но,