Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

202 Меньшой то братъ говоритъ: „Семъ я посмотрю, Не наша ли горькая съ чужой дальней стороны?" За это, по заклятію разгнѣванной сестры, Большому ли брату то — во солдатахъ быть, Среднему ль брату — во разбойникахъ... Но: Меньшому ли брату то со мной домомъ житъ (Соч. Якушкина. 476). Замѣчательную по глубинѣ чувства пѣсню „Какъ былъ у добраго молодца зеленъ садикъ" (Соб. ІИ. N2 216) Соболевскій толкуетъ, какъ плачъ брата о пропавшей незамужней сестрѣ. Не оспаривая такого толкованія, я полагаю, однако, что, съ совершенно равнымъ удобствомъ, она можетъ быть изъяснена, какъ плачъ холостого брата по сестрѣ, исчезнувшей изъ семьи замужъ тайнымъ уходомъ. Какъ былъ у добраго молодца зеленъ садикъ, Посѣялъ добрый молодецъ цвѣточки, Посѣявши цвѣточки, самъ заплакалъ: Ахъ, свѣтъ мои лазоревы цвѣточки! Кому то васъ, цвѣточки, иоливати, Отъ лютыхъ морозовъ укрывати? Отецъ и мать у молодца — стареньки; Одна^была родимая сестрица, И та пошла на Дунай-рѣку за водицей. Въ Дунай ли рѣкѣ она потонула, Въ темномъ ли лѣсу она заблудилась, Сѣрые ли волки ее разорвали, Или татары ее полонили... Какъ бы она въ Дунай-рѣкѣ потонула, Дунай рѣка съ пескомъ бы возмутилась; Какъ бы она въ темномъ лѣсу заблудилась, Въ темномъ лѣсу листья всѣ бъ зашумѣли;