BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

Но особенно хорошо у Д.

локъ: 82)

Веселой толпою

Съ глубокаго дна,

Мы ночью всплываемъ,

Насъ гр$етъ луна!..

(Любо намъ) Подавать другъ дружкЪ голосъ,

Воздухъ звоню раздражать,

И зеленый, влажный волосъ

Въ немъ сушить и отряхать.

Илича звучатъ п$сни руса-

У веселом ]ату, Са дубока дна, Ми пловимо нойу, А месец нам са.

Разлежу се наши гласи, Ч]асно звони тамна нов, И зелене влажне власи Расшресамо по сву ной.

Еще до этого перевода появился въ 1894 г. „Каменный Гость“, въ которомъ, можетъ-быть, Д. Иличъ видфлъ извЪстную мистику, всегда его привлекавшую. Качество перевода было не ниже „Русалки“, какъ это можно видЪть из

слъдующаго отрывка: *3)

(Лаура:) Приди— открой балконъ. Какъ небо тихо! Недвижимъ теплый воздухъ, ночь лимономъ

И лавромъ пахнетъ, яркая луна

Блеститъ на синевЪ густой и темной...

Отвори балкон. Тихо како

{е!

Топал |е ваздух, а ной лимуном И лавром мири, месец облефани Светли на плавну густом и тамном...

Появившийся въ промежуткЪ между этими двумя дра-

мами переводъ „Моцарта и Сальери“, нав$рно интересовавний Д. Илича въ связи съ его взглядами на поэта-ген!я, на людей, „избранныхъ,... пренебрегающихъ презрЪнной пользой“, — не особенно удаченъ. Вопреки мнЪню Ягича, считавшаго, что „переводъ удался, какъ нельзя лучше“, 3*) приходится отмЪфтить ньсколько грубыхъ ошибокъ въ пониман!и

русскихъ выражений.

Начинается (если не считать излишнихъ вольностей пе-

ревода) хорошо:

ВсЪ говорятъ: нЪтъ правды на землЪ.

Но правды н5Фтъь и выше. Для меня

Такъ это ясно, какъ простая гамма.

Родился я съ любовю къ искусству...

Сви кажу: нема правде на земтъи,

Ал’ ни на небу ние. За ме ]е Пре]асно ово као уасни дан.

Вештину мъублзх од свог роБеньа...*?)