BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

124

реводовъ Пушкина приходится видть въ состоян!и словенскаго литературнаго языка. Конечно, можно утверждать, бросивъ ретроспективный взглядъ на его развит!е, что Родолюбъ ЛединскШ обладалъ самымъ лучшимъ послЪ Прешерна слогомъ.*8) Но Прешеренъ былъ и остается единственнымъ генальнь"мъ исключен!емъ. Второстепенный поэтъ-переводчикъ не обладаль мощностью его фразы, безсмертнаго содержан!я которой до сихъ поръ не въ состоян!и затемнить ветшающая оболочка. „Новицы“ 1855 года недаромъ жаловались, что переводчики „рабски повторяютъ слово за словомъ подлинникъ и строятъ предложене точно такъ же, какъ иностранный писатель“.?9) Идеальный панславизмъ старшихъ поколБы словенскихъ новыхъ писателей до шестидесятыхъ годовъ приводилъ къ неудачнымъ поискамъ новаго языка. Искоренявшие германизмъ реформаторы вышибали клинъ клиномъ. Заимствован!я изъ другихъ славянскихъ языковъ создавали искуственный слогъ съ роковымъ отдалешемъ отъ зав5товъ Прешерна и собственныхъ словенскихъ основъ. Патр!архъ словенскихъ руссофиловъ, лучший знатокъ народной души, отшельникъ и мудрецъ Янезъ Трдина, (1830—1906) разсказываетъ въ воспоминаняхъ о нев$роятномъ энтуз!азмЪ, который возбуждалъь въ молодежи ходульный пафосъ теперь давно отзвучавшаго камеральнаго, (податного) совЪтника [ована Весела-Косескаго, (1798—1884). (Его псевдонимъ Косескй— производное отъ названя родной деревни Косезъ подъ Любляной.) Трдина пишетъ: „Его стихи казались мнЪ много лучше Прешерновыхъ. Мы считали его небывалый, (пепауа4еп) слогъ идеальнымъ образцомъ словенскаго языка и достойнымъ подражав!я прим$ромъ... Я до сихъ поръ убЪжденъ, что Косескому принадлежитъ м5сто среди первыхъ словенскихъ поэтовъ“.3) Между тБмъ проф. Приятель выражаетъ сожалЪн!е о томъ, что Косесюй оставилъ самое большое число переводовъ изъ Пушкина, до четырехъ съ половиной тысячъ стиховъ.3!) Сказки, (К! ш 2]а1а пра, Мейуа сагеупа ш зеатего уНегоу, Саг ЗаМап ш Кпе2 Су!4оп) пострадали больше всего. Косесюй не понимаетъ безискуственной прелести народнаго эпоса, но вЗренъ своему призыву „очищать языкъ“ (Чедк о@зе рез!) Онъ злоупотребляетъ архаизмами, произвольными усзченями и мертворожденными новообразован!ями.

Этотъ второй громоздк переводъ „Сказки о рыбакЪ и рыбкЪ“, по замБчаню проф. Илешича, много хуже перваго въ хрестомати Миклошича. Онъ не только далекъ отъ подлинника, но и почти непонятенъ современному словенскому читателю.

Не лучше и переводы двухъ поэмъ. Правописаше наглялно показываетъ, что Косескй переводилъ съ н$мецкаго не только Шиллера, Уланда, Шамиссо, но и Пушкина. Со-