BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

152

Достаточно указать на особенно излюбленную тему изслБдованй „Пушкинъ и.... Отъ всякой точки быт!я идутъ нити, соединяющ!я ее, непосредственно или косвенно, въ пространствЪ и времени съ безчисленнымъ количествомъ другихъ точекъ бытя—въ конечномъ счетЪ, со всей неизмБримой и неисчерпаемой полнотой бытя, какъ всеединства. Идуть эти нити, слБдовательно, и отъ Пушкина. Мы им5емъ теперь не только б1ограф!и едва ли не всЪхъ современниковъ Пушкина, съ которыми онъ имЪлъ какую-либо духовную связь или какъ либо соприкасался, не только б1ографи всЪхъ женщинъ, въ которыхъ онъ былъ, хотя бы кратковременно, болБе или менБе серьезно влюбленьъ—мы имфемъ уже ученое жизнеописан!е Оленьки Масонъ, петербургской кокотки, къ которой относится стихотворен!е „Ольга, крестница Киприды“; есть изслЪЬдованя о домахъ и гостиницахъ, въ которыхъ жилъ Пушкинъ, и ресторанахъ, въ которыхъ онъ обФдалъ (напр. изслЬдованя и даже ученая полемика по вопросу о томъ, въ какомъ именно домЪ жилъ Пушкинъ во время своей трехдневной остановки въ Казани). Для изслЪдован!й такого рода нЪтъ никакихъ границъ; если можно изучить б1ограф!и знакомыхъ Пушкина, то отчего не изучить б1ограф!и всЪхъ слугъ, бывшихъ когда-либо у Пушкина, крестьянъ его имЪнй, и пр.? Можно изучить исторю улицъ и домовъ, въ которыхъ онъ жилъ, или магазиновъ, въ которыхъ онъ что-либо покупалъ, портныхъ, которые шили ему платья и пр.? Конечно, не только „каждая строчка великаго писателя становится драгоцф$нной для потомства“, какъ зам$тилъ самъ Пушкинъ, но каждый шагъ его жизни. Но не угрожаетъ ли и тутъ опасность потонуть въ какойто безм$рности, раствориться въ „дурной безконечности“?! Не надлежитъ ли въ поискахъ новыхъ матер!аловъ все же не забывать мысли о томъ, для чего собственно они нужны? Не слБдуетъ ли и въ „пушкинов$ дни“ различать между плодотворнымъ развитемъ и безм5рнымъ и безцфльнымъ распуханемъ? Матер!алы фактическаго порядка суть вЪдь все же только матер!алы и собиранше ихъ должно быть оправдано ихъ необходимостью для построен!я какого-то синшешическаго цьлаго.

Но оставляя даже совершенно въ сторонЪ этотъ вопросъ: не находится ли само „пушкинов$ дне“ въ извЪстномъ смыслЪ въ критическомъ состояни, требующемъ нБкаго раздумья и пров$рки? —и предоставляя ему свободу безконечно пополняться и итти впередъ на избранномъ имъ пути, надо отчетливо осознать, что „пушкинов$ дЪн!е“ совсЪмъ не совпадаетъ съ познашемь Пушкина, а есть лишь подсобная для послБдняго область знан!я—примфрно такъ же, какъ „природовьдьне“ есть подсобный или подготовительный путь къ „естествознанию“. Въ самомъ дЬлЪ, въ