BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

158

Идеи Пушкина — всегда простыя фиксаши интуищй, жизненныхъ узрЪнЙ, какъ бы отдЪльныя молн!и мысли, внезапно озаряюция отдфльныя области, стороны реальности. При характеристик мысли Пушкина невольно навязывается и здЪсь одинъ терминъ Гёте: терминъ „предмешнаго мышленя“. Подъ нимъ, какъ извЪфстно, подразум$ вается мышлене, которое никогда не удаляется отъ конкретной полноты реальности, никогда не поддается искушеню подм$нить ее отвлеченными, упрощающими схемами и систематически-логическими связями.

ВслЪдстые этой простоты, жизненности и непритязательности своихъ мыслей, Пушкинъ иметь возможность включить ихъ въ свою поэз!ю, безъ всякаго ущерба для ея чистой художественности, безъ опасен!я — обременить ее тяжеловЪ$снымъ легкомыслемъ. Странная вещь! Казалось бы, содержан!е поэзи Пушкина достаточно хорошо вс$мъ намъ извфстно, и здЪсь н5Ьтъ ни надобности, ни возможности открывать новыя „Америки“. А между тБмъ, если высказываешь утверждене, что поэз1я Пушкина насквозь насьицена мыслями, что она для насъ — не только источникъ художественнаго наслажден!я, но и истинная сокровищница жизненной мудрости, то это утверждене (уже настойчиво и убЪдительно неоднократно высказанное — и Тургеневымъ, и Достоевскимъ, и Мережковскимъ, и Гершензономъ) и по нынЪ звучитъь парадоксомъ и встрЪчаеть недов5р!е. Пушмкину слишкомъ на слово пов$рили въ его утвержден, что „поэз1я, прости Господи, должна быть глуповатой“. Въ этомъ суждени выражено, однако, лишь эстетическое отрицане тяжеловфснаго дидактизма въ поэз!и, переобременности поэз1и педантическими разсужденями. „Разсужденй“ и „теорий“ въ поэзи Пушкина дфйствительно не найти; но размышленй, интуитивныхъь мыслей — во всфхъ психологическихъ оттБнкахъ, начиная отъ отдльныхъ блестокъ остроумя и кончая глубокимъ и тихимъ раздумьемъ, нравственнымъ и религознымъ, — въ поэзи Пушкина безконечно много. Въ ней, конечно, нётъ ни тяжеловЪсно-угрюмой философской рефлекси Борашынскаго, ни напряженной страстности метафизическихъ умозр5нй Тюшчева. Пушкинъ мыслитъ на свой ладъ — такъ просто, трезво и непритязательно, настолько жизненно-имманентно, какъ бы изъ нутра самой жизни, и потому и настолько поэтично, что глубина и цнность его мысли легко ускользаютъ отъ вниманЯ.

ческое начало. Въ томъ же письмЪ къ Дельвигу тотчасъ вслёдъ за приведенными словами о презрфв!и къ метафизикЪ слфдуеть лаконичная, истинно лушхинская оговорка: „да что подфлаешь! Собрались ребята теплые, упрямые -—— попъ свое, а чорть свое“.