BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

172

вЪческаго духовнаго бытя (отсюда—тотъ, уже отм5ченный выше фактъ, что глубок трагизмъ и пессимизмъь Пушкин<скаго жизнечувств!я, пронизывающий всю его поэз!ю, не заражаетъ средняго читателя такъ непосредственно, какъ признаня субъективныхъ поэтовъ, и часто совсЪмъ не замБчается). Сказаннымъ уясняется особая трудность — но и особая важность—познан!я „мудрости Пушкина“ въ ея адэкватномъ и полномъ, именно поэтическомъ существ. Она, какъ указано, никогда не есть ни только субъективное настроене, ни только объективная теор!я быт!я. Она, въ качеств$ истинной, совершенной поэз!и, есть ошкровее бытя — сама реальность, обрЪтшая голосъ и повфствуюшая о самой себЪ. Она есть то послЪднее живое знан!е или знан!е-жизнь, въ которомъ не субъективное сознан!е данной личности что нибудь знаетъ и сообщаетъ намъ о жизни, а сама жизнь въ стихи слова сознаетъ себя и являетъ намъ себя осознанной и опознанной. Это живое вЪдЪн!е или, вЪрнЪе, эта самопознавшая себя жизнь не исчерпывается никакими „мыслями“, или „идеями“. Ея идеальное содержан!е выразимо лишь въ комплексЪ противоборствующихъ и взаимно уравновЪ5шивающихъ другъ друга идей—есть „соединене противоборствующаго и гармоня разнороднаго“, какъ опредБлялъ самое жизнь древнй Гераклитъ. Но, будучи реальностью, она не исчерлывается и этой полнотой своего идеальнаго „содержаня“; она не есть даже самая сложная и полная „система““). Будучи реальностью, она вообще не есть идея или комплексъ идей, а есть конкретность жизни; она живешь, питаясь стимей слова, этого откровен!я духовной жизни.

Осмыслена ли, постигнута ли поэзя Пушкина въ этомъ своемъ идеально реальномъ, мыслительно-жизненномъ существЪ? Повторяемъ: не будетъ пренебреженемъ къ заслугамъ многихъ почтенныхъ критиковъ и истолкователей признаше, что въ этомъ отношени мы имБемъ лишь первыя, несовершевныя попытки. ИзслЪдователи идейнаго содержан!я, мыслей поэзи Пушкина должны понять, что здЪсь дфло идетъ о чемъ то большемъ, ч5мъ мысли и идеи, что даже самая богагая система идей есть-—такъ же, какъ въ отношении религ[и—лишь схематическая, упрощающая и какъ бы замораживающая, сковывающая жизнь транскрипщя живого духа этой поэзи. И изслЪдователи формы, словъ и звуковъ поэзи Пушкина должны понять, что по собственному признаню поэта, онъ дорожитъ не „одними звуками“, что тщатель-

т) Что получается при попытк5 „мудрость Пушкина“ изложить, какъ „систему м!росозерцан!я“ — устрашающ!й прим$ръ тому даль Гершензонъ зъ своей упомянутой статьБ ‚Мудрость Пушкина".