BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

187

оконченныхъ сценахъ изъ рьыцарскихъ временъ) долженъ былъ уйти изъ тюрьмы на свободу, взорвавъ стфну каземата. Пушкинъ придавалъ очень большое значен!е дьйсшвенной роли личносши въ исшорщ, и въ этомъ отношен!и ближе стоитъ ко взглядамъ Карлейля („Герои и героическое въ истор!и“, 1841), ч6мъкъ Л. Толстому („Война и миръ“ 186468). Шеллингъь видфлъ сущность трагическаго въ дорьбт между необходимосшью и свободой, Бергсонь видишь въ шоме же сущносшь комического. Пушкинское пониман!е трагическаго и комическаго шире этихъ опред$ленй, которыя, однако, несомн$нно заключаютъ въ себ значишельную долю правды. Я говорю „шире“, потому что у Пушкина мы встрЪчаемъ трагическую гибель ошь внъшней случайноеши, совершенно невинныхь людей — гибель, въ которой н$Ьтъ никакой борьбы между необходимостью и свободой, а лишь безсмысленное вн$шнее посягательство на свободу. Мало того, въ трагическомъ искусств5 Пушкина важную роль играетъ, какъ мы увидимъ, такой случай, когда трагическй герой во имя 4е Гао мнимой свободы сознательно возстаеть противъ 4е [асю мнимаго гнета моральной необходимости (Вальсингамъ, Донъ Жуанъ).

Намъ остается разсмотрФть еще три источника чувсшва шрагическаго въ жизни и творчеств5 Пушкина: 1. оййцененсшво; 2. любовь и дружба и 3. смерть.

1. Пушкинъ не могъ пожаловаться на недостатокъ с0шальнаго признаня его ген!я въ течен!е большей части своей жизни. Съ раннихъ лБтъ онъ прюобрЪлъ громкую всерос: сйскую славу, к-къ поэтъ, до самой смерти его окружали взрные друзья, изъ которыхъ одни сами были великими людьми, друге — людьми высокой интеллектуальной и мораль. ной культуры. Однако, ошщепенсшво Пушкина въ послфдн!е годы его жизни было одной изъ причинъ страшной катастрофы. Это отщепенство проявлялось въ трехъ направленяхъ — общесшвенно-полишическомь, художественномь и семейномь. Не бупучи по внутреннему существу своей натуры ни револющонеромъ, ни консерваторомъ, Пушкинъ своими великол6пными револющонными стихотворен!ями въ юности и своими поэтическими и моральными симпат1ями къ царю въ зрфломъ возраст далъ поводъ однимъ считать его за револющюонера, а другимъ,—за реакщонера, между тфмъ какъ онъ по существу быль сторонникомъ широкой и полной политической свободы, но полагалъ, что она достижима лишь пушемь реформь, и въ первую голову освобожденя ‹ресшьянъ. Какъ поэтъ, Пушкинъ въ послфдн!е годы перерось своихь чишашелей; отсюда то упорное и трагическибезнадежное стремлен!е его стать въ совершенно независимое положене отъ среды въ творчествЪ, хотя бы цфной не-