BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

203

въ одной, — именно въ „Каменномъ ГостЪ“ — одно мгновенное убШство на сцен$ — Донъ-Карлоса, — это первая особенность Пушкинскихъ драмъ -— кровавый сюжетъ, какъ предметъ художественнаго изображен!я, отталкиваетъ его это отличаетъ его и отъ Расина, и отъ Шекспира, — вырыване глаза на сценЪ, предъ публикой, —немыслимая вещь въ пьес Пушкина.

2) Пушкинъ высоко цфниль и французскую трагедю Корнеля и Расина, и испанскую Кальдерона, но особенно близокъ онъ по духу къ Шекспиру. Его привлекаетъ въ Шекспир художесшвенный реализмь, правдоподобйе сшрастей, характеровь и положенш. Но мелочной точности сценическаго изображения, натшурализму бытовому и археологическому, онъ, какъ и Вольтеръ, не сочувствовалъ. Ни Пушкинъ, ни Вольтеръ, за которымъ онъ въ данномъ случаБ слБдуетъ, не могли бы одобрить то, что теперь называется по имени извЪстной нЪмецкой труппы „мейнингенсшвомь“. Вольтеръ пишетъ: „Я видЪлъ въ ЛондонЪ пьесу, въ которой представлялась коронащшя англскаго короля, „Чапз юще ГехасНиае роз51е“. „Славную оперу мы видфли, про$зжали до 200 лошадей гвард1и“, но „чешыре прекрасныхь сшиха въ пьесь стоять больше, чтемь целый полкь кавалер!и“. (См. Оецугез сотр! ез, у. Ш, р. 500).

3) Фантастика допускается Пушкинымъ въ трагеди лишь въ крайне р$дкихъ, исключительныхъ случаяхъ — конецъ „Русалки“ и конецъ „Каменнаго Госшя“, причемъ, очевидно, и здфсь по слБдамъ Вольтера Пушкинъ руководится правильнымъ соображенемъ, что фантастика здЪсь допустима лишь при тоуъ услови, если она въ сжатой формЪ символически выражаетъ душевное состоян!е въ полномъ соотвЪтсти съ психологическимъ правдоподоб!емъ.

4) Уже въ древней трагед!и часто героевь посБщали вия сновидьШя, которыя оказывали существеннсе вщяве на самый ходь драмы, — такимъ образомъ, начало потустороннее, — судьба, боги, — вторгалось въ ходъ дЪйстыя и изм5няло его. Пушкинъ никогда не прибфгаеть къ такимъ вфщимъ сновидЪНямъ, какъ факшорамь, вщяющимь на ходь самой драмы; она естественно развивается совершенно независимо отъ нихъ, но онъ весьма часто пользуется вфщими снами, изображая ихъ съ полной естественностью, дабы подчеркнуть въ сознанш зрителя неизбЪжный детерминизмъ (отнюдь не фатализмъ) событй. ВЪщее предсказан!е, прогностичесюй сонъ, прогностическая иллюзя или галлюцинащЯя, вообще играютъ большую роль въ творчествз Пушкина. Завьтовъ грядущего въсшникь говоритъ Олегу:

„Грядущие годы таятся во мглЪ, Но вижу твой жребй на свЪтломъ челЪ“.