BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

214

неудержимое сознательное влечен!е свободной воли к злодъйству и въ то же время къ верь въ спасительную силу Креста. Первымъ событ!емъ его жизни былъ зв$рск поступокъ съ кормилицей: онъ ей прокусилъ грудь такъ, что’ причинилъ глубокую рану. Отъ боли и ярости она бросила его въ колодезь. Съ этого момента трансцендентное начало — сила Креста — начинаетъ вторгаться въ его жизнь и всегда выручаетъ его, несмотря на творимыя имъ злод$ян!я.

1) Когда онъ упалъ въ колодезь, онъ сложилъ пальчики правой ручки наподоб1е крестнаго знаменя и сталь съ. веселымъ смЪхомъ плавать въ вод; его см5хь услышали проходяще и вытащили его. 2) Онъ горфлъ въ огнБ при пожарЪ, но, благодаря кресту, не сгорлъ. 3) Онъ тонуль въ морЪ, но его спасла доска, имфвшая форму креста. 4) Молня убила окружающихъ — его не тронула — онъ стоялъ близко къ кресту. 5) Разбойники истребили его товарищей — онъ остался невредимъ — пуля увязла въ крестБ. на его груди. СдБлавшись бандитомъ, онъ убивалъ множество людей, но каждому убитому вырывалъ могилу, надъ которой ставилъ крестъ. Влюбившись въ нБкую Юлю (онъ не зналъ, что она была его сестрой), которую отецъ Курс!о насильно постригъ въ монахини и заключилъ въ монастырь, онъ проникаетъ въ ея келью и собирается похитить ее, но (въ 6-ыхъ), замБчаеть у нея на груди родимое пятнышко въ видЪ креста и, несмотря на страстную любовь къ ней, покидаетъ ее; она же сама бЪжитъ изъ монастыря и дБлается страшной разбойницей. 7) Совершивъ массу злод$явй, Эусебю, смертельно раненый, умираетъ, не усп$вши покаяться, но тогда его трупъ кладутъ къ подножю Креста, онъ воскресаетъ, чтобы покаяться, и затфмъ ужъ окончательно умираетъ. Въ течене трагеди транссцендентное начало, помощь Креста, непрестанно и безъ мотиващи вторгается въ дфйстве. Когда мы, какъ говорится, чудомъ избЪгаемъ опасности, мы говоримъ, что Богъ или ПровидБше спасло насъ, но это не бываетъ ежедневно. Вторжен!е трансцендентнаго начала въ этой пьесЪ является, несмотря на ея больши!я достоинства въ другихъ отношеняхъ (обрисовка характеровъ), съ психологической точки зрЪшя неправдойодобнымМ5, со художественной — натянутымь, а съ моральнойсоблазнительнымэ. Оно содЪйствуетъ не укрьпленйо веры въ Провид$н!е у зрителя, а, наоборотъ, колеблеть ее. Вспоминаются слова Вл. Соловьева: „Если вы скажете, что вамъ ночью во сн ангелъ принесъ золотое пальто съ брилл!антовыми пуговицами, то никто вамь не поверить“. Моральная преступность слЪпо вБрующаго въ Крестъ челов$Зка превращаетъ этотъ крестъ въ талисманъ, въ фетишь, и у зрителя возникаетъ соблазнительная мысль, что „на томе свотть все окупится“, Каждый актъ свободной воли къ в5рЪ