BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

227

изъ нея, а временно имфютъ успБхъ и трагедии Понсара. Надо еще сказать и то, что Пушкинъ такъ ясно увидБлъ, насколько близокъ и в5ренъ оставался классицизму Казимиръ де ля Винь: „ВЪкъ романтизма не насталь еще для Франщи — Лавинь бъется въ старыхъ сБтяхъ Аристотеляонъ ученикъ трагика Вольтера, а не природы“ — (черновое письмо м. б.къ Вяземскому Одесса 5 1юля 1824 г.). Отрицаетъ категорически всяк романтизмъ Пушкинъ и у Шенье, невзирая на противный взглядъ на этотъ счеть Сентъ-Бёва, главнаго руководителя тогдашней французской критикой (тамъ же и замтка: „О Шенье, какъ классикъ“). Слишкомъ привыкъ Пушкинъ такъ высоко чуть не съ дЬтства ЦБнить Шатобр!ана и г-жу де Сталь, чтобы при первыхъ шумныхъ ‘усп5хахъ французскихъ неофитовъ романтики, ему могло бы пов$риться, будто нанесенъ этими послБдними такой рфшительный, чуть что не смертельный ударъ завфтному французскому классицизму. Отсюда проницательность Пушкина. НБтьъ, не такъ-то легко преодолЪть „золотой вЪкъ“.

Но какъ же тогда обстоитъ дБло съ „системой“ Шекспира? Въ нашей ученой пушкинской критикЪ считается установленнымъ, что Пушкинъ былъ ея приверженцемъ. Такъ ли это? Не установилось ли такое, какь будто бы непреложное мнЬн!е оттого, что никогда не пересмотрЪлъ вопросъ объ отношени Пушкина къ Шекспиру никто изъ нашихъ шекспирологовъ.

Въ ТЬ времена, что касается Шекспира, еще не былъ изжитъ, — и его придерживались и миоге образованные люди, — взглядъ на Шекспира Вольтера. Шекспира уже перестали считать первымъ по времени драматургомъ. Что-то уже было извЪстно о какихъ.то народныхъ „мистер!яхъ“. Но о томъ великомъ множествЪ драматурговъ, которыхъ въ наше время принято называть „предшественниками Шекспира“ и которые заполнили бы разстояне между „мистер1ями“ и Шекспиромъ, царило даже въ самой Англи лишь самое смутное представлен!е. Такъ надо понимать эту фразу два раза повторенную Пушкинымъ въ его наброск5 „О драм5“, съ которой онъ начинается: „Драматическое искусство родилось на площади“. А изъ дальнЪйшаго контекста видно, что эта родившаяся на площади первобытная драма, если и не тождественна, то, во всякомъ случа$, весьма схожа съ „системой“ Шекспира. Однако появляется и другая „система“: „Съ площадей, ярморки (вольность мистер) Расинъ переносить ее во дворъ“. Повидимому предполагалось еще чтото сказать и о КорнелБ и объ испанцахъ; они лаконически упомянуты, но именно Расинъ, придворный поэтъ при ЛюдовикЪ ХУ былъ особенно нужень Пушкнну, и онь тутъ еще разъ выказалъ свою удивигельную проницательность ген!я. Читая характеристику придворной французской драмы,