BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

229

ческй, в5рный фактамъ истори замыслъ. Какъ могъ иначе думать авторъ „Бориса Годунова“, а вБдь имъ была задумана еще драма изъ эпохи Царевны Софьи?!

ОбЪ „системы драмы“, т. е. „системы Расина и Шекспира“ возникли въ силу неотвратимой необходимости и борьба ихъ отнюдь не прихоть, не д$ло вкуса. Во всякомъ случаЪ началась она до Пушкина. Которую же изъ нихъ ждеть побЪда? Мы видфли, что на западЪ вовсе не „систему“ Шекспира. ПобЪдитъ классицизмъ. Ау насъ? Рядомъ историческихъ вопро-овъ оттБняетъ Пушкинъ „препятствя“, каюя лежатъ на нашемъ пути, когда мы захотБли придворную Сумароко[вскую] тр[агед!ю] низвести на площадь“, и эти „препятстыя" ши шыапа15 т же самыя, что и т, каюя предвидЪлЪ Пушкинъ для запада, отчего и счелъ побфду классицизма несомн$нной. Опять, какъ это я столько разъ уже дБлалъ, приведу подлинныя слова Пушкина. Задавши самъ себЪ вопросъ: „гдЪ зрители, гдЪ публика?“, которая могла бы оц$нить не по Озерову, а по настоящему задуманное „низведен!е“ драмы на площадь, какъ того требуетъ „система“ Шекснира. „Вм$сто публики встрЪтитъ она тотъ же малый, ограниченный кругъ и оскорбитъ надменныя его привычки (964а!епеих); вм5сто созвуч1я, отголоска и рукоплескай усльшитъ она мелочную, привязчивую критику (журналовъ).“ Н$тъ, и у насъ вовсе не „систему“ Шекспира ждетъ побфда. Вовсе не побЪда системы Шекспира предвиДЪлась Пушкину и у насъ, а совсЪмъ другое. Воть еще одна выписка изъ наброска „О театрЪ“. „Что нужно драматическому писателю? ФилософИя, безпристрасте, Государствен: ныя мысли Историка, догадливость, живость воображеня, никакого предразсудка, любимой мысли. Свобода“. При этомъ слово: свобода, подчеркнуто. Въ немъ и заключается главная и основная мысль Пушкина о будущемъ трагед!и. „Драматеческаго писателя должно судить по законамъ, имъ самимъ надъ собою признаннымъ“ — писалъ онъ Бестужеву въ кониЪ января 1825 г. изъ Михайловскаго, т. е. именно въ годъ создайя „Бориса Годунова“. Въ уже упомянутомъ черновикЪ письма къ Вяземскому изъ Одессы, 5 1оня 1824 г. онъ утверждаеть тоже, ввидЪ пророчества для Франши: „Вспомни мое слово: первый Генй въ отечествЪ Расина и Буало — уларится въ такую свободу, въ такой литературный карбонаризмъ — что твои нёмцы“. И какъ могло это быть иначе? Мы всЪ знаемъ наизусть и любимъ, и чтимъ ‘это четверостицие изъ сонета „Поэтъ“. Въ немъ вфль святая святыхъ его поэтическаго символа в$ры, столько разъ и столько по разному выраженнаго:

Ты царь: живи одинъ. Дорогою свободной Иди, куда влечеть тебя свободный умъ,