BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

235-

отличная огъь классической, и въ Германи ясно увид$ли, что трагед1я можетъ быть осуществлена безъ соблюдения французскихъ правилъ. Тогда-то было признано, чго правила единства ничто иное, какъ накладываюций узы на творчество геня педантизмъ. „Короче говоря — продолжаетъ Лессингь — мы отбросили, какъ призраки прошлаго, почти вс$прежн!е пр!емы, настаивая иа томъ, что поэтъ самъ, въ силу вставшихъ передъ нимъ задан поэзи всецфло откроетъ для самого себя свое искусство“. Значитъ романтическая драма осуществляетъ свободу творчества. Но вЗдь изъ этого разсужден!я автора „Драматурийи“ вытекаетъ, что эту свободу творчества — и это-то намъ и надо было установить. — романтическая драма позаимствовала изъ уроковъ преподанныхъ ей англйской Елизаветинской драмой. Разрушившая правила свобода творчества — есть примфнене „системы Шекспира“.

Въ 20-ыхъ годахъ различе между „системами“ Шекспира и Расина, что касается драматическаго уклада, различалась. противоположен!емъ правилъ единства и „свободы“. Тутъоднако и сказывалось еще не изжитое наслЪд!е Вольтеровскаго взгляда на Шекспира.

Красной нитью она проходитъ и черезъь вышедшя въ ВЪнЪ въ 1809 г. по французски „Чтешя о драматическомъ. искусствЪ и литературЪ“ Августа Шлегеля. А именно эту-то книгу и затребоваль Пушкинъ въ Михайловское, пока работаль надъ „Борисомъ Годуновымъ“. Характерную особенность разсужденй Шлегеля составляетъ именно то, что, если французская классическая драма восходитъ къ традищи представленной трагед1ями римскаго ритора Сенеки, англйская, “народная“, какъ ее стали опредЪлять, Елизаветинская, Шекспировская и до-Шекспировская драмы никакой традищей не ограничена. Она основана на свободЪ. Такъ и думалъ ПушкинЪъ. Таково было установившее мнЪн!е Оттого въ наброскЪ. „О драмЪ“ Пушкинъ и отмЪчаетъ: „вольность мистер“. Я напомню всю тираду, о которой начинается набросокъ: „Драматическое искусство родилось на площади — для народнаго увеселен1я. Что нравится народу, что поражаетъ его? Какой языкъ ему понятенъ? Съ площадей ярморки (вольность мистерии) Расинъ переноситъ ее во дворъ“. Такъ ли это было на самомъ дЪлф?

Да, „народную драму“; надо лишь прибавить до-шекспировскую и вовсе не непрем$нно мистерии, а „чудеса“ (пигас1ез) и „страсти Господни“ (раз31оп$), можно счесть „вольной“. Только откуда эта „вольность“? Чудеса святыхъ и страсти Господни изображала до-шекспировская драма и важно ей было народу, „невЪгласямъ“ сообщить событя жит святыхъ и Священнаго Писаня. Отсюда драма носила укладъ. строго повесшвовательный. Сцена за сценой изображались.