BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

243

мстителЪ, такой, какою изложила ее, источникъ англйскихь Тамлетовъ, французская новелла Бельфореста? Вс ея подробности, а не только остовъ, сохранилъ Шекспиръ. Но ОлЬднфеть контуръ того легендарнаго Гамлета, а выступаетъ въ блеск и яви недостижимой глубины образъ трагическаго героя, возсозданнаго Шекспиромъ. Тоже самое надо сказать и о „МоцартЬ и Сальери“ Пушкина. Легенда легендой. Завистникъ, оклеветанный молвою Сальери, и зависть будто доводить его до злодфяня. Но въ себЪ самомъ въ своемъ сознаши великаго поэта увидЪль Пушкинъ борьбу очерченныхь стихй. И раздвоилось. И Моцартъ, и Сальери оба дфтища его раздумй о смысль и задачахъ творческихъ порывовъ, о работЪ осуществлен! поэз!и, т. е. о своемъ собственномъ гении.

=

Вылившся изъ подь его пера въ БолдинБ „сцены“ Пушкинъ, повидимому, подумывалъ издать вс вмЪъсть. По крайней мБр мы находимъ на сохранившемся листъ, съ изображешемъ рыцаря, тая замфтки, которыя подходили бы КЪ заглав!ю подобнаго издан!я: „Драматическ!я сцены“, „Драматическе очерки“, „Драматическя изучения“, „Опытъ драматическихъ изучен“. Эти пробные заголовки не свидЪтельствуютъ ли съ полной ясностью о томъ, что, дЪйствительно и при томъ вполн$ сознательно, Пушкинъ смотрфлъ на свою драматическую поэз!ю, какъ на исхан/я.

Расчленене драмы на сцены, безъ принят!я въ сообра жене ихъ распорядокъ въ дЪйствяя, уже было усвоено, когда въ 1825 г. т. е. пять лЛЬТЪ тому назадъ, шла работа надъ „Борисомъ Годуновымъ“. Съ этимъ было покончено. Но оставался вопросъ, возникающий, даже безсознательно, настолько онъ настоятеленъ, вопросъ о чисто драматическомъ построении. Его завершен!е напрашивается. Безъ него нельзя. Какъ быть? Въ самомъ дфлЬ. Сосредоточене на катастрофЪ превозмогаетъ чисто повфствовательное начало въ драмЪ, или тутъ——отлище драмы оть драматизованнаго разсказа. А этимъ особенно ярко выдфляется „Моцарть и Сальери“ изъ всБхъ остальныхъ драматическихъ произведений Пушкина. Оттого особенно интересно сопоставлеше съ „Борисомъ Годуновымъ“. Избраше Годунова на престолъ Московск!й состоялось 20-го февраля 1598 г.; за этимъ событемъ, при которомъ какъ бы присутствуетъ зритель, проходитъ пять лЪтъ. „Шестой ужъ годъ“, царствуетъ Борисъ. За это время ровесникъ Убитаго царевича, Лжедимитрий, успфлъ возмужать. Двадцати лЛЬть онь ОЪжатьвь Литву. Такъ сказано въ Царскомъ УказЪ, который неграмотный приставъ въ корчмЪ на литовской границф даетъ прочесть самому Гришк$ Отрепьеву. Дальше