BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

246

чествЪ Болдина, подвигъ художника, опредЪленный имъ за годъ до смерти, когда, можетъ быть, уже зрБль его „Памятникъ“ этими простыми словами:

Иныя, лучи!я мнЪ дороги права.

Тогда сознаваль онъ высокую ц$ну своего художественнаго» онНиш $иЧ1о5$ит. Надо ему, надо —

По прихоти своей скитаться здЪсь и тамъ,

Дивясь божественнымъ природы красотамъ,

И предъ созданьями искусствъ и вдохновенья

Безмолвно утопать въ восторгахъ умиленья Вотъ счастье! вотъ права!

А тсгда — чуть вспомнится: Въ безплодномъ вихрЪ суеты

О, много расточалъ сокровищъ я сердечныхъ За недоступныя мечты,

чтобъ излились „пфсни райсыя“, а ради нихъ — благо онъ. въ обличьи Моцарта — память о немъ не стыдится сказать: онъ „нЪюЮШ херувимъ“, — тогда, разъ суждено улет$ть это-

му изъ рая налетфвшему „гуляк$ праздному“, пусть совершится: Такъ улетай же! ЧЪмъ скорЪй, тЬмъ лучше.

Прошла его пора, не вернется молодость. ЗрБлый входитъ въ права свои неустанвый трудъ.

Трагед!я „Моцарта и Сальери“ — трагедя художества, юношески восторженно провозглашающаго: ‘Нейег 15: @е Кио$, пока въ душЪ еще не скоро родится Кедшет. Вотъ почему завидуетъ зрЪлость вдохновен!ямъ молодости.

Еще олдинъ разъ, тоже осенью и въ томъ же БолдинБ въ 1830 году „стихи свободно потекли“, но за всЪ шесть лЪтъ, что оставалось жить поэту — не переставая, упорный, заботливый, неутомимый трудъ; то въ усидчивой онъ работЪ надъ указанными еще Востоковымъ особенностями сербской прозодии, то надъ прозод1ей русскихъ п$сень, а позвала: еще проза, и мучаютъ общественныя и политичесыя раздумья, и заботы, и горькое чувство его пророческаго томлен, (Рьчь на юбилейномъ засфдани Пушкинскаго Комитета).