BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

256

взору съ вершины ея. Но добравшись до верху, онъ вынимаетъ Соп!е$310пе$ Августина, раскрываетъ на удачу и попадаетъ на мЪсто: „И ходятъ люди дивиться на высокя горы и на волны безбрежныхъ морей, а о самихъ себЪ забываютъ“; — послЪ чего уже у него пропадаетъ охота любоваться на красоты природы. МнЪ н$тъ нужды повторять то, что было мною уже высказано (въ названной работ5) относительно ошибочности мн$н!я, согласно которому этотъ эпизодъ письма яко-бы свидЪтельствуетъ о „раздвзени личности“ Петрарки, о его душевномъ конфликтЪ „новаго человЪка“ съ его эстетизмомъ и „среднев$коваго“, находящагося во власти аскетическихъ представленй. Письмо это отражаетъ не двойственность м!росозерцаня Петрарки, а все его умонастроен!е не находящаго душевнаго покоя романтика. Въ этомь отношении Петрарка, дЪйствительно, „новый человзкъ“. Но романтизмъ Ренесанса еще не нашелъ своей формы. Письмо Петрарки построено, пользуясь -терминологей \Тб|оп’а1*), по принципу „замкнутой формы“. Его композишонная схема взята изъ области тогдашняго изобразительнаго искусства, тяготЪвшаго къ первому “полярному“ искусству, архитектурЪ. Оно построено геометрически. Отдфльные эпизоды объединяются около центральнаго — пребывания на вершинЪ МопЕУетьоих. И у Пеграрки отчетливо отм5чены начало и конецъ эпизода. Сперва говорится 0 томъ, какъ онъ затЪялъ свою экскураю, какъ снарядился, подыскалъ спутника, какъ двинулся. Кончается письмо разсказомъ, какъ онъ, спустившись, остановился на постояломъ дворЪ и тамъ — принялся писать его. Пушкинъ сразу вводитъ читателя т ше@!аз гез. Описан!е перваго перегона сд$лано такъ, что онъ кажется продолжешемъ чего-то заходящаго за рамки повфствован!я: „Изь Москвы по$халъ я на Калугу, БЪлевъ и Орель и сдЪлалъ такимъ образомъ двфсти верстъь лишнихъ“... О моментЪ перехода отъ повседневнаго образа жизни КЪ „путешествию“ — ни слова. Ироническая заключительная фраза о „первомъ привЗтств!и въ любезномъ отечествЪ“ также, въ сущности, ничего, что-бы относилось къ самому „путешествю“, неё „заключаетъ“. Напротивъ: она открываетъ перспективу въ дальнЪЙйшую жизнь поэта, т. е. опять-таки выводитъ за рамки „Путешествия“. „Путешеств!е“ построено т. о., по принципу „открытой формы“. Въ соотв$тств!и съ этимь въ немъ нфтъ и центра“, неподвижной кульминащюонной точки — и ея отсутстые ощущается тЪмъ острЪе, что Пушкинъ генально подготовляетъ насъ къ тому, чтобьг ожидать ея. ПослЪ коротенькаго апдаще, по$здки по Грузи, основная тема возвращается и развивается въ грандюзномъ стезсеп4о, напоминающемъ по неистощимости средствъ, выражающихъ все возрастающую напряженность, бетховенския: