--- i smolkli kolokola

26 — „Откуда начну плакать?" — читаетъ о. Никифоръ, нашъ старый протопопъ, высокимъ голосомъ, какъ бы покрывая всю толпу, весь народъ, за всѣхъ говоря съ кѣмъ-то. Хорошо читалъ, проникновенно. Посты соблюдали строго. Весь городъ, исклю. чая совсѣмъ малыхъ, ѣлъ постное, даже и вольнодумецъ Африканъ Савичъ. Съ первой недѣли распредѣляли, кто, когда будетъ говѣть: своя семья, прислуга, служащіе. — Катерина Васильевна, а Катеньку нынче надо на исповѣдь вести, ей уже семь лѣтъ минуло, — говоритъ Татьянушка матери. — Да, правда, Татьяна, ну, когда пойдешь говѣть, веди ее съ собой. Цѣлую недѣлю ходимъ въ церковь. Не скрою — тяжело и скучно было выстаивать великопостныя службы. Стоишь, сидишь на корточкахъ, заглядываешь Татьянушкѣ въ глаза: „смилуйся де“, но она неумолима: возьметъ меня за плечи, повернетъ лицомъ къ иконамъ: — Стой! За время говѣнья, долженъ былъ держать „воздержаніе", т. е. не ѣсть много, не шумѣть, не дурѣть, не пѣть. Тяжело было! . Плетешься изъ церкви и соображаешь, что тебѣ сегодня дадутъ ѣсть. Грузди соленые, каша съ коноплянымъ масломъ совершенно не по душѣ, а также и гороховый кисель. Но утѣшаешься, что это не всегда, что уже въ субботу будетъ другая ѣда и что для меня, какъ для причастницы, будетъ пирогъ съ малиной.