--- i smolkli kolokola

25 Высовывается изъ-подъ одѣяла дѣтская ручейка, крестится; повторяемъ сказанное няней. А ухо прислушивается къ однозвучному звону. Воображеніе рисуетъ, какъ съ каждымъ ударомъ ко. локола душа новопреставленнаго поднимается все выше и выше по какой то облачной лѣстницѣ... А когда разыграется непогодь, забушуетъ вьюга, церкви опять звонятъ по очереди. То монастырская, то приходская. Рѣдко, протяжно несется звонъ. Переплетаясь со свистомъ вѣтра, уносится по полямъ, по лѣсамъ, давая знать застигнутымъ непогодой, куда идти. Татьянушка, слушая этотъ звонъ, вздыхая, говорила: — Охъ, хо-хоі не дай Богъ теперь заблудиться въ полѣ. Молитесь, ідѣти, о „плавающихъ и путешествующихъ". А великопостный звонъ! Безконечно монотонно звонитъ „монастырь". .Вторитъ ему „приходская". — Къ на-а-а-а-амъ! къ на-а-а-а-амъ! Это „къ на-а-а-а-амъ!" начиналось съ прощенаго воскресенья. Татьянушка крестится и, обращаясь къ намъ, говоритъ строго: — Слышите? кончилось бѣснованіе. Церковь зоветъ „къ намъ!" И звонятъ-звонятъ упорно-печально цѣлый постъ вплоть до Великаго Четверга. Въ Чистый Понедѣльникъ „чистятъ" домъ. Трясутъ, моютъ, а главное „вымариваютъ" посуду. Воздухъ наполненъ гарью. Люди идутъ въ баню, чтобы потомъ „чистымъ" идти въ церковь на „канонъ".