Kniga Іюnь : razskazы

— 28 — Скорѣе дальше! — кричитъ Антоніо — когда станетъ жарко, собаки не смогутъ итти по слѣду. Отчего? Вѣрно нагрѣтыя травы слишкомъ сильно ■пахнутъ. Путаютъ слѣдъ. — Слѣзайте. Дальше ослы не пройдутъ. Мы передъ крутой, почти отвѣсной тропинкой. Полземъ, цѣпляясь за камни. Позвякиваютъ ружья. Разбойники мы! Внизу плачетъ маленькая собачка. Ее окончательно разобидѣли: привязали къ ослу и оставили внизу. Мнѣ видно сверху, какъ оселъ пасется, не обращая на нее никакого вниманія, а она тащится за нимъ. Обидно. ❖ * Вотъ мы наверху горы. Тамъ впереди лощина въ густыхъ заросляхъ. Тамъ кабанъ. Вдали кричитъ кто то: — А-гага-га-га-а! Что то хлопаетъ. — Это нашъ загонщикъ пугаетъ кабана. Далеко короткимъ, плачущимъ лаемъ затявкали собаки. Я сижу одна на камнѣ, въ кустахъ. Налѣво бѣлѣетъ Доръ. Еще дальше торчитъ изъ-за скалы ружье притаившагося бандита. Кабана будутъ гнать прямо на насъ. Солнце взошло. Выкатилось сразу — желтое, яркое, мокрое. Начало свою долгую, лѣтнюю страду. „Цѣлый день по голубой пустынѣ Ходитъ солнце — одинокій царь"... Разсвѣтъ всегда такъ неизъяснимо волнуетъ меня. Часъ разсвѣта — страшный часъ. Во всей природѣ — и въ живомъ существѣ особенно — вызываетъ онъ корневое ■глубокое потрясеніе. Люди умираютъ чаще всего на разсвѣтѣ. Ночь борется, стремясь остаться, овладѣть міромъ и каждый разъ, когда свѣтъ побѣждаетъ, когда раздирается черная завѣса и подымается пламенѣющій гнѣвомъ и радостью великій властелинъ, подъ пѣніе, звонъ и ликующіе клики своего царства, сколько бы мы ни глушили душу свою тусклостью „сознательной" жизни, какая бы