Koleso vremeni : (romanъ) : raskazы

28 ГЛАВА VI. „К О Л Ь Я“ — Знаешь ли что, мой дружокъ? Этотъ самовлюбленный карачаевскій барашекъ мнѣ совсѣмъ надоѣлъ своей безтолковостю. Давай-ка перекочуемъ отсюда? Тутъ недалеко, за угломъ, я знаю одинъ укромный кабачокъ, гдѣ даютъ превосходный кофе и настоящій англійскій ямайскій ромъ. Оагзоп, абсІШІоп! Не стоитъ благодарности, Нарциссъ Тулузскій. Ѵоігі ^ $ — Я былъ друженъ съ этой женщиной годъ и 4 мѣсяца. Замѣть, я говорю — друженъ, потому что не могу сказать близокъ: въ свою душу она меня не пустила и почти никогда не пускала. Не смѣю также сказать, что жилъ съ нею. Она испытывала брезгливый ужасъ при одной мысли о томъ, что два свободныхъ человѣка — мужчина и женщина — могутъ жить въ теченіи многихъ лѣтъ совмѣстно, каждыя сутки, съ утра до вечера и съ вечера до утра, дѣлясь ѣдою и питьемъ, ванной и спальней, мыслями, снами, и вкусами, и отдыхомъ, развлеченіями, деньгами и горестями, газетами, книгами и письмами, и такъ далѣе, вплоть до ночныхъ туфель, зубной щетки и носового платка... Брр!.. И эта тѣсная жизнь длится до тѣхъ поръ, пока оба не потеряютъ окончательно всю прелесть и оригинальность своей личности, пока любовь, въ которой ежедневная привычка погасила стремительные восторги, не станетъ регулярной необходимостью, или чуть-чуть пріятнымъ удовольствіемъ, которое, впрочемъ, такъ легко замѣнимо ложей въ оперѣ, или интереснымъ сеансомъ въ синема. — Я передаю не ея слова, а только смыслъ ея словъ. Ея рѣчь бывала всегда мягка и осторожна. Однажды я спросилъ ее: — А какъ же быть, если... дѣти? Она глубоко, глубоко вздохнула. Потомъ, помолчавъ немного, сказала печальнымъ голосомъ: — Вотъ именно, этого я и не знаю. Я никогда бы не