Koleso vremeni : (romanъ) : raskazы

29 осмѣлилась противиться законамъ природы. Но Богу должно быть неугодно послать мнѣ такое счастье. Я не могу себѣ представить, чтобы я думала, чувствовала и дѣлала ставши, матерью. Но, прости меня, мнѣ немножко тяжело говорить объ этомъ... Да, долженъ сказать, что я въ первое время задавалъ ей слишкомъ много ненужныхъ и, пожалуй, безтактныхъ вопросовъ. Надо сознаться: мы, русскіе интеллигенты, всегда злоупотребляемъ свободою дѣлать пустые и неуклюжіе вопросы какъ старымъ друзьямъ, такъ и встрѣчнымъ пассажирамъ: „Откуда идете? Куда? А что это на глазу у васъ? Никакъ ячмень?11 — Ну, да, ячмень, чертъ бы тебя побралъ, но вовсе не ячмень мнѣ досаждаетъ, а то, что до тебя, тридцать такихъ же идіотовъ предлагали мнѣ тотъ же самый вопросъ! — „Сколько вамъ лѣтъ? А вашей женѣ? Что же вы, батенька, такъ похудѣли? А почему это вашъ сынъ не похожъ ни на мать, ни на отца?" И безъ конца: гдѣ? куда? зачѣмъ? почему? сколько? Русскій мужикъ, солдатъ, рабочій, былъ куда меньше повиненъ въ такой развязности. Нѣсколько недѣль понадобилось мнѣ до полнаго утвержденія мысли, что одинаково противны и дурацкій вопросъ, и надоѣдливое изліяніе души. Вотъ тутъ-то, дорогой мой, и надо всегда помнить мудрое правило: не дѣлай ближнему того, что тебѣ самому было бы противно. Марія никогда не показывала неудовольствія или нетерпѣнія. Иногда она точно не слышала моего вопроса, а, если я повторялъ его, — мило извинялась, иногда говорила: „Право, мой Мишика, это тебѣ неинтересно". Но чаще она ловко и нѣжно переводила разговоръ въ другое русло. Однажды ночью, лежа безъ сна въ своемъ заводскомъ павильонѣ, я, по какой-то случайной связи мыслей, вспомнилъ о моемъ давнемъ дружкѣ, о Колѣ Констанди. Жилъ такой грекъ въ Балаклавѣ, владѣлецъ и атаманъ рыбачьяго баркаса „Свѣтлана", великій пьяница и величайшій рыболовъ, который былъ въ нашихъ выходахъ въ море моимъ добрымъ наставникомь и свирѣпымъ командиромъ. Однажды