Koleso vremeni : (romanъ) : raskazы

47 нашла. Ахъ, это все болтовня о какомъ то далекомъ, гдѣ то вдали мерцающемъ идеалѣ. Ну какой же ты идеалъ, мой дорогой Медвѣдь? Ты неуклюжій, ты тяжелый, ходишь въ перевалку, волосы у тебя рыжіе. Когда я тебя увидѣла въ первый разъ на заводѣ, я подумала: — „Вотъ чудесный большой звѣрь для прирученія". И я сама не помню, какъ и когда это случилось, что добрый звѣрь сталъ моимъ господиномъ. Я тебя серьезно прошу, Мишина, поживи у меня сколько теоѣ понравиться. Я не стѣсню твоей свободы, и когда ты захочешь мы опять можемъ вернуться въ нашу морскую каютку. — Марія! а гдѣ же твое гордое, брезгливое одиночество? Твоя абсолютная свобода? Отвращеніе къ тѣсной жизни бокъ о бокъ? Она улыбнулась кротки, но не отвѣтила. — Поцѣлуй меня скорѣе, Мишина, и пойдемъ завтракать. Я слышу, идетъ моя Ингридъ. Дѣйствительно, открылась боковая дверь и въ ней показалась какая то женщина и издали поклонилась. У Маріи была уютная свѣтлая маленькая столовая, незатѣйливая, но очень вкусная кухня и хорошее вино. Прислуживала намъ молчаливо эта самая Ингридъ — чрезвычайно странное и загадочное существо, повидимому, откуда то съ сѣвера, изъ Норвегіи, Швеціи или Финляндіи, судя по имени; свѣтловолосая съ необычайно нѣжной кожей. Лицо и фигура у нея были какъ бы двойные. Когда она глядѣла на Марію, голубые глаза становились необыкновенно добрыми и прекрасными; это былъ умиленный взоръ ангела, любующагося на свое верховное божество. Но, когда эти глаза останавливались на мнѣ, то мнѣ казалось, что на меня смотритъ въ упоръ ядовитая змѣя, или взбѣшенная, яростная, молодая вѣдьма. Или мнѣ это только мерещилось? Но такое впечатлѣніе осталось у меня на очень долгое время — вѣрнѣе навсегда. Достаточно сказать, что каждый разъ, впослѣдствіи, когда я чувствовалъ ея присутствіе за моей спиною, я невольно и быстро оборачивался къ ней лицомъ, подобно тому, какъ каждый человѣкъ инстинктивно обернется, если по его пятамъ кра-