Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

209 по случаю его возвращенія. Его примѣру послѣдовалъ и жандармскій ротмистръ. Перваго Павелъ Николаевичъ принялъ нельзя сказать, чтобы дружественно, но во всякомъ случаѣ достаточно миролюбиво. Ротмистръ-же долженъ былъ ограничиться визитной карточкой. Вышедшая на звонокъ прислуга, сказала ему. — Они больны и принять не могутъ! Кудышевы уже знали изъ писемъ Наташи, какую роль сыгралъ этотъ человѣкъ въ судьбѣ бабушки и брата Дмитрія... Павелъ Николаевичъ зналъ такъ-же, что Наташа разошлась съ мужемъ и что теперь тетя Маша замѣнила ее въ Симбирскѣ, а сама Наташа служитъ въ одной изъ студій Московскаго Художественнаго театра. Хотя его сильно озабачивало положеніе хозяйственныхъ дѣлъ въ Никудышевкѣ, но онъ прежде всего поѣхалъ въ Симбирскъ, къ матери. Отыскалъ тетю Машу, которая жила по близости отъ психіатрической больницы и навѣщала бабушку въ установленные дни. Сперва посердился на Алякринскихъ, бросившихъ на произволъ Григорія имѣніе, но узнавши, что Иванъ Степановичъ положительно неспособенъ къ труду и живетъ пока на попеченіи своей дочери, Гавриловой, смягчился и началъ разспрашивать про мать. — Ну, а какъ мама? Въ какомъ она положеніи? Тетя Маша махнула рукой и стала отирать слезу. — Плоха? Павелъ Николаевичъ любовно похлопалъ тетю Машу по плечу и, вздохнувши, произнесъ: — Слезами не поможешь. Павелъ Николаевичъ никогда не былъ особенно чувствительнымъ и жалостливымъ. Онъ былъ уже въ томъ возрастѣ, когда люди отходятъ душою отъ своихъ родителей и легко примиряются съ фактами, неустранимыми силой и волей человѣческой. Лишь по формальному долгу сына онъ заставилъ себя повидать впавЕ. Чириковъ. 14