Pčela

И была, молъ, воля стойкая, Да разбита злой нуждой; И была, молъ, сила—силушка, Да сожгла ее тоска... Такъ спасибо же, могплушка, Что взяла ты бедняка», (И. Суриковъ). Тутъ намъ припомнились разсказы о покойномъ его товарищей, какъ онъ отъ горя странствовалъ по Руси крещеной, а оно за нимъ и съ нимъ по пятами, и въ роли фельдшера въ Архангельской губерши, и въ роли плохого актера, по личному его сознашю, и въ роли учителя, и въ роли бытописателя горя —злосчаспя селъ, дорогъ и городовъ, какъ прирожденной ему стадиальности, —и думалось: не даромъ покойный, где бы ни скитался, а все-таки разсчитывалъ исключительно допосл'Ьднихъдней на cnacenie въ отрадномъ уголке родной лебедянской глуши, у единственной охранительницы его съ детства отъ неправдъ и горя—сестры... Какъ только сдавитъ его кругомъ, такъ и начинаетъ заявлять: „уйду, убёгу въ Лебедянь... душно, мерзко, давитъ тутъ,,..— А тамъ что, не тоже-ли? — возразятъ ему.—„Тамъ, братцы, степь, ширь, настоящая Русь; тамъ отдохну"..—ВТдь, ты самъ же говорилъ, что народъ тамъ —настоящее подхалюзники, —выступаютъ съ новымъ возражешемъ. „Да, эти дворники —черти, настояпце черти, продажным души... бывало, торчать на завалинкахъ, дармоРдствуютъ, поймаютъ мальчугана ни за чтото, ни про что-то трепятъ —трепятъ за виски на, молъ, тебе, знай нашихъ; а предъ каждымъ сюртукомъ низкопоклонствуютъ, лебезятъ... продувныя шельмы, черти; вывороти только ихъ душу—грязь, омерзеше"... —Такъ куда же ты рвешься? —Да степь, степь тамъ... отлежусь на сундучке у сестры... хорошо тамъ, больно хорошо... чисто..." Но, верно, страшное дРло пытать горе селъ и дорогъ русскихъ, —вонъ оно широкое, пеукладистое и сложило его въ дали отъ степей и сложить еще многихъ такихъ богатырей въ тТсныхъ, безъизвРстныхъ могилахъ. —Постояли тутъ мы въ долгами раздумье; слово съ устъ не сходило —и дальше поплелись по забытымъ, безкрестнымъ могиламъ. —Вотъ, перешедши ужь много взрытаго песку, при дороге какъ разъ, въ пятомъ разряде, мы нашли еще двР такихъ же; крепко припекало надъ ними: три березки тихо, не качая в'Ьтвей, стояли немного вдали; папоротники сбоку широко разбросали свои узгае рябчетые листья; тысячелиственникомъ, мелкою полынкой поросла первая придорожная могила, на ней ни креста, ни надписи... Тутъ вотъ и зарыть Григорьевъ, заговорили одинъ изъ товарищей; писали онъ въ разныхъ мелкихъ газеткахъ —и прозу, и стихи... Тоже книжки его есть въ продаже; родомъ пермякъ; сынъ мелкаго торговца; умеръ 27 л4тъ 1864 года, 6 или 7 ноября, хорошенько не помню... Рано молодца женили; —не вынеси гнета родного и... Довольно, братъ; повесть известная, на многихъ за посл'Ьдшя два десятилТПя она прогулялась, растянулась... Что тутъ много толковать! Не даромъ сказали поэтъ, сбоку заговорили другой: „Довольно... о жизни поконченъ вопросъ Больше не нужно ни шЬсень, ни слезъ“. (И. Никитинъ). А эта, рядомъ, и есть могила Д. Н. Кафтырева; тоже были друзья съ Григорьевыми и гробъ о гробъ ихъ зарыли,—И этотъ изъ московскихъ м'Ъщанъ, изъ-за нужды вышелъ изъ второго, иль третьяго класса гимназш, учительствомъ, да литературой перебивался —и на тридцатомъ году вотъ сюда попали... Писали онъ много и комедш, и стиховъ, и разсказовъ и имели они успехи; быль очень отъ природы даровитый челов’Ькъ; а, говорятъ, какъ умеръ, такъ если бы не двое, тоже бедняковъ —друзей, хоть въ общую яму тащи. Осыпалась песчаная могила; нl>тъ на ней ни былинки, ни креста. И на самой-то могил!; видно, что

„Много испплъ онъ страдав in, Много горя онъ видалъ, Ни любви, ни упован!я Въ этой жизни онъ не зналъ. Шелъ опъ узкой, не пробитою, Трудной жизненной тропой, И безъ жалобъ, съ болью скрытою, Распрощался онъ съ землей 11 . (И. Суриковъ). Тутъ намъ невольно подумалось: у всЬхъ-то существуютъ товарищества, артели, даже у чернорабочихъ,—неужели ничего подобнаго не можетъ составиться у поденыциковъ мысли, живущихъ день за день работой пера? Намъ припомнились недавнГя выражешя одного изъ такихъ; «голова не шарманка, какъ захочешь, не заставишь ее играть... трудъ нервный рано старитъ, приводить ко всякими лихимъ немочамъ и къ преждевременными неизбежными могиламъ». Правда, есть литературный фондъ; но ведь умеръ же чуть не съ голоду А. Щаповъ, получая одно время кашето гроши изъ фонда и въ говорятъ, ему почему-то къ концу жизни будто бы отказали. ВТдь смешно и грустно, какъ присмотришься, что у пасъ люди мысли не могутъ иметь себе клочка для отдельной могилы, теряются въ общихъ ямахъ, какъ это выпало въ Москве на долю Н. А. Демерта, что о смерти ихъ приходится узнавать читающими русскими въ извлечешяхъ изъ англшскихъ газетъ, какъ это случилось все въ той же Москве съ известными Афанасьевыми, —могилы ихъ не имеютъ даже нищенскихъ крестовъ. Правда, равнодуinie наше вошло въ пословицу; мы привыкли острить даже надъ смертью, —но всему же должны быть мера и пределъ, какъ и самооплевашю тоже. Правь Н. А. Некрасовъ, сказавшш на болезненномъ одре, какъ и всегда, свой горний, но правдивый ирг/гоеорг: ~. ..Вы въ своей земле благословенной ITapin— не знаетъ васъ народъ, Светски! кругъ бездушный и надменный Васъ презреньемъ хладными обдаетъ. И звучнтъ бездельно ваша лпра, Вы певцами темной стороны На любовь на уваженье Mipa Не-стяжавши права—рождены 11 . Камень въ сердце русское бросая, Такъ о насъ весь Западъ говорить. Заступись, страна моя родная! Дай отпоръ... Но родина молчитъ... Молчаливо стояли и мы на молчаливыхъмогилахъ- —и думали: когда же наконецъ так!е странники, скитальцы земли нашей не будутъ сходить въ преждевременныя, затерянный могилы, не будутъ лежать тамъ безъ крестовъ и всякаго, хотя бы общечелов’Ьческаго вниманья на посрамлеше такому громадному городу, какъ Москва, где большинство должно быть людей грамотныхъ, ясно понимающихъ, что безъ представителей мысли жизнь можетъ обратиться въ стоячее болото... Пойдемте дальше, что вы тутъ уставились, подлетая заговорили одинъ изъ нашихъ компашоновъ, художники по профессш —и тЪмъ вывели насъ изъ раздумья... А я ходили дальше, смотрели места за шестыми раздрядомъ. Что, или присматривали себе квартирку?., места здесь знатныя, песчаныя... сострили кто-то, грустно улыбаясь. Ну, вы длинны, не уляжитесь тутъ, батюшка мой; видите, камя вашему брату даютъ коротеныия, да узеныпя ямки. Да, кстати о художникахъ, поищемъ могилы Сухова, в г Ьдь онъ тоже были литераторъ и художникъ-каррикатуристъ... тутъ онъ схороненъ? Тутъ-то, тутъ; но не отыщемъ, знака на могиле никакого должно быть н'Ьтъ; я какъ-то целый день бродили, розыскивая его место, по всеми последними разрядами прошелъ, въ первые ведь онъ конечно не попадетъ, —такъ и бросили напрасные поиски, высказали свои резоны одинъ изъ нашихъ любителей могилъ. Начали разспрашивать; долго искали и

ушли ни съ ч4мъ, какъ говорятъ, —и этого полезнаго труженика затерялась могила. Мы освежились повестью немыхъ могилъ. Не правда-ли, читатель, ведь весело перечитывать книжки прошедшаго, хоть набегомъ перелистовать ихъ... Сколько новыхъ мыслей встречаешь, картинъ обаятельныхъ... Мы освежились —и въ городъ пошли, мимо новыхъ памятниковъ за оградой, мимо пустыхъ дрогъ погребальныхъ—и повеяло на насъ пылью, затхлостью, шумомъ неустанно волнующагося города. Господа купцы! купцы, господа, пожалуйте, дешево свеземъ, запрыгали съ козелъ и заорали, толкая другъ друга, молодые и старые Ваньки унылые.

Н. Зимченко.

Обитатели планетъ.

Классически этюдъ. Всякому, получившему образоваше, известно, что олимшйсше боги, вследствте внутреннихъ раздоровъ и неурядицъ, въ которыхъ главную роль играли богини Олимпа, покинули это злачное место и разбрелись по планетамъ. Земные астрономы подметили такой переворота, разсмотрели въ свои громадные телескопы: кто изъ боговъ какую планету избрали своею резиденцией) и окрестили планеты именами техъ боговъ и богинь. Но олимпшыие боги безъ подданныхъ не мыслимы; а планеты (кроме земли), какъ до сихъ поръ было известно, необитаемы. Явилась необходимость позаимствоваться подданными съ земли. Живьемъ переводить людей съ земли на планеты средства не придумали, не смотря на объявленный по этому предмету конкурсъ, съ привлекательными прем!ями; а потому ограничились населешемъ планета съ земли мертвыми душами; только не теми, которыя скупалъ многоуважаемый 11. И. Чичиковъ, а свободными душами умершихъ, всГхъ возрастовъ, половъ, нацш и состояшй. Такая операщя, по проекту специальной коммисш, съ двумястами субкоммиссш была организована следующими образомъ: Души смертныхъ, тотчасъ по разлуке съ бренными тТломи, направляются на луну, где пребываетъ Харонъ, бывпйй знаменитый перевозчики души чрезъ Лету, а ныне произведенный въ управляющее распределительною мертвыми душами коммисшею, обязанность которой —точно определить: кемъ былъ на земле вновь прибывшш, его зваше и, главное, профессию; потому что она, и единственно она служить основашемъ къ дальнейшему отправлешю душъ на ту или другую планету. При Хароне состоитъ особый сортировочный комитетъ, съ приличными количествомъ членовъ изъ олимшйской челяди и несметными числомъ состоящихъ при комитете, безъ содержашя. Души сортируются по выработанной коммиciero программе. Вотъ ея главныя основан!я. Высшею и почетнейшею планетою считается Юпитеръ, резидёнщя громовержца. На нее назначаются только души высшихъ тузовъ. Все обитатели Юпитера члены открытаго тамъ англшскаго клуба. Главнейппя болезни на Юпитере: подагра и засорете желудка. На планету Юнону приглашается весь прекрасный поли или умерппй отъ ревности, или ревностью принудивппй своихъ мужей отправиться на тотъ света. Тамъ царить смертная скука, пескончаемыя сплетни и интриги, и множество благотворительныхъ комитетовъ, безъ фондовъ и кл!ентовъ. Нервы, спазмы, истерики и мигрени—господствуюшдя тамъ болезни. На Венеру перелетаютъ все милыя, но погибппя создашя. Здесь вечное веселье и разгулъ. Шансонетки, канканы, маскерады, ужины съ шампанскими, рысаки и русстйя тройки. Масса букетовъ и брильянтовъ. О болезняхъ говорить не полагается.

732

ПЧЕЛА.