Tragedія admirala Kolčaka : izѣ istorіi graždanskoй voйnы na Volgѣ, Uralѣ i vъ Sibiri. Čast 1, Vostočnый frontъ graždanskoй voйnы

ѵп Въ руки большевиковъ Колчакъ попалъ не въ честномъ бою. Онъ разстрѣлянъ былъ не какъ военноплѣнный. Онъ былъ въ значительной степени преданъ — я не боюсь употребить это слово — тѣми, кто шелъ съ нимъ, такъ или иначе совмѣстно въ дѣлѣ, которому служилъ Колчакъ. Пусть велики будутъ ошибки верховнаго правителя! Допустимъ, что именно эти ошибки привели къ крушенію государственнаго режима, имъ возглавляемаго. Но нельзя найти объективнаго оправданія для дѣйствій междусоюзническаго командованія въ дни, когда Колчакъ былъ переданъ новой иркутской власти и безъ протеста заключенъ въ тюрьму, надъ которой развѣвался демократическій флагъ. Законъ общественной и политической морали, гражданская и военная честь были нарушены совершившимся фактомъ — фактомъ, пожалуй, небывалымъ въ исторіи. Слишкомъ мягки слова проф. Перса въ указанной статьѣ: „До конца Колчакъ оставался вѣрнымъ русскому народу и союзникамъ. Были ли они вѣрны ему?“ * $ $ Правъ П. Б. Струве, написавшій однажды въ „Дневникѣ политика0 („Возр.“ № 252), что личность Колчака заслоп,. ’ся его судьбой — его трагическимъ концомъ. Гибель Колчака — пусть даже не будетъ „субъективно виновныхъ* въ его концѣ — будетъ всегда ощущаться, какъ жгучее обвиненіе въ нелѣпомъ предательствѣ. Такимъ скорбнымъ укоромъ войдетъ она и въ историческое сознаніе потомковъ... Колчакъ былъ взятъ „въ плѣнъ* (слова В. М. Зензикова). Этотъ „плѣнъ* носилъ слишкомъ своеобразный характеръ. Такъ въ плѣнъ не отдаются. Такъ въ плѣнъ не берутъ. Безъ волненія не могу я читать разсказа о послѣднихъ дняхъ Колчака. И мнѣ остается лишь удивляться узости тѣхъ представителей „революціонной демократіи*, которые и послѣ смерти сибирскаго „диктатора" пытаются все еще сосчитаться со своимъ политическимъ противникомъ. Впрочемъ, пожалуй, и удивляться не приходится для многихъ изъ нихъ это только тактика самооправданія.