Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

130

эмощональный и интеллектуальный строй. Это „себЪуподоблен!“ особенно ясно проявляется въ оцфнкахъ, которыя люди съ утонченнымъ моральнымъ сознашемъ дають людямъ подлинно преступнымъ. Это нерЪдко отражается и на литературныхъ образахъ преступниковъ даже у писателей съ такой изумительной художественной интуищей, какъ Левъ Тол‘стой, не говоря уже, напримЪръ, о Виктор$ Гюго.

Но есть и НЬчто — прямо противоположное этому „себЪуподобленио“. Мы имЪемъ въ виду рЬшительное в непримиримое отталкиване оть преступника, отрицаше въ немъ какихъ бы то ни было человЪческихь свойствъ, самовознесене и противопоставлене себя, неопороченнаго, ему, павшему и заклейменному челов$ческимъ судомъ.

Величайшей заслугой Достоевскаго въ области изображеня преступленя и преступника является то, что, не впадая въ первый соблазнъ въ своемъ изображении преступника, велик писатель ни на одну минуту не забываетъь въ преступникЪ челов$ка. Эта заслуга не только моральная, она выражается не только въ томъ, что Достоевсюй явился _заступникомъ за униженныхъ и оскорбленныхь, другомъ падшихъ и слабыхъ“, повторяемъ, это не только моральная заслуга, но и величайшее качество художника, свидЪтельствующее о исключительной способности „вчувствован!я“. А отсюда, изъ этой жизненной правды, изъ этого изумительнаго, не им5ющаго равнаго во всемрной литературЪ, психологическаго анализа преступной души, всЪхъ ея движенй, процесса образованя преступной рЬшимости, изъ всего этого и про‘истекаетъ тотъ огромный интересъ и то первостепенное значене произведенй Достоевскаго для уголовной психолойи, которое признано за нимъ криминалистами всЪхъ странъ и народовъ.

Какъ англичанинъ Дж. Говардъ, велиюЙ гуманистъ, посвятивций всю жизнь личному изучен карательныхъ учрежденй всей Европы, впервые открылъ мфу подлинную картину ужаснаго состояня тюремъ, такъ велик русск писатель также всему м!ру открылъ преступную душу. И тоть же Достоевскй, самъ присужденный въ свое время къ смертной казни и отбывавиий каторгу и, въ противоположность Л. Толстому, близко знавший преступный мШъ, въ своихъ публицистическихъ произведеняхъ (особенно въ „ДневникЪ писателя“) даетъь обоснован идеи личной отвфтственности и государственной кары.

Ему было глубоко чуждо то воззрЪне, которое проникло и въ русское общество и которое склонно было объяснять впадене человЪка въ преступлене исключительно влявемъ среды.

Достоевсюй вспоминаетъь одну бесБду, которую онъ велъ съ русскимъ критикомъ Висс. БЪлинскимъ: