Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

131

„Да знаете ли Вы — говорилъь Б$линскЙ, обращаясь

къ Достоевскому, знаете ли Вы, что нельзя насчитывать грфхи человЪку и обременять его долгами и подставными ланитами, когда общество такъ подло устроено, что человЪъку невозможно не дБлать злодЪйствъ, когда онъ экономически приведенъ къ злодЪйству, и что нел$по и жестоко требовать съ человЪка того, что уже по законамъ природы не можеть онъ выполнить, если бъ даже хотБлъ“. Въ „ДневникЪ писателя“ Достоевскй н$сколько разъ возвращается къ вопросу о вляши сощальныхъ условй и т. н. „среды“ на преступника. Въ горячихъ словахъ онъ протестуетъ. противъ склонности объяснять и даже оправдывать прэступлен!я вл!ян!емъ среды, противъ крайностей фаталистическаго детерминизма. ВоззрЪне это Достоевсюай формулируеть слБдующимъ образомъ:

„Общество скверно, потому и мы скверны, но мы 60тать, мы обезпечены, насъ миновало только случайно то, съ ч5мъ вы столкнулись. Столкнись мы — сдБлали бы то же самое, что и вы. Кто виноватъ? Среда виновата. Итакъ, есть только подлое устройство среды, а преступленй н$ть вовсе“.

Этотъ способъ разсужденя руссюй писатель считаетъ софистическимъ. Народъ не отрицаеть преступленя и знаетъ, что преступникъ виноватъ. „Народъ знаетъ только, что и самъ онъ виноватъ вм5стБ съ каждымъ преступникомъ. Но, обвиняя себя, онъ тЬмъ-то и доказываетъ, что не вЪрить въ „среду“... Энермя, трудъ и борьба — вотъ чЪмъ перерабатывается среда... Достигнемъ этого, будемъ лучше, и среда будетъ лучше. Вотъ что, невысказанно, ощущаетъ сильнымъ чувствомъ въ своей сокрытой иде о несчасти преступника русскй народъ“. Никогда народъ, называя преступника „несчастнымъ“ не переставалъ его считать за преступника. И не было бы у насъ сильнфе О$ды, какъ если бы самъ народъ согласился съ преступникомъ и отвфтилъ ему: „Н$тъ, не виновенъ, ибо нЬтъ „преступления“.

Итакъ, Достоевскому, и въ его художественныхъь и въ его философско-публицистическихъ произведеняхъ, глубоко чуждо то воззрЪн!е, которое устраняеть идею личной отвътственности и объясняетъ преступлен!е исключительно вн$шними факторами.

Достоевскому въ равной мЬрЪ чужда и та упрощенная концепщя преступления, которую Максимъ ГорьюЙ влагаетъ въ уста старца Савеля въ одномъ изъ новыхъ своихъ разсказовъ („Отшельникъ“).

‚..А все обманъ одинъ, законы эти, приказы всяке, бумаги, ничего это не надо, пускай всякъ живетъ, какъ хозетъ... ..А воры?