Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

140

немъ этой разумности! — Христанство, вернувшееся къ христ1анству апостольскому, не порвало съ мистицизмомъ. На благо или худо? Отвфтить на это поможеть разръшене дилеммы-антитезь: мистицизма и критики, т.е вЪры и разума. Вотъ искомая частная тр1ада. Надо ли оговаривать, - что раньше, пока дБло шло о среднихъ в$кахъ, тогда надо было замфнять слово в$ра словомъ предразсудокт, теперь же въ лютеранствЪ поистинЪ возродилась апостольская вБра, а на богословскихъ и прочихъ факультетахъ Германи царить самый, что ни на есть доподлинный разумъ. Какъ же ихъ сочетать? А, разумЪетя, непрем$нно надо было сочетать. Для ума воспитаннаго на д1алектическомъ методЪ главное — выводъ, ибо онъ и есть то, къ чему стремится все разсуждене, выводъ — сочеташе, т. е. синтезъ. Этоть выводъсинтезь — разумная д5Ийствительность, которую слишкомъ скоропалительно, въ угоду оффишальному оптимизму прусской бюрократ!и, провозгласилъь Гегель. Теперь самая возможность разумной дЪБйствительности перенесена въ будущее.

Путь къ ней показываютъ прежде всего художественнолитературные взгляды лфвыхъь гегельянцевъ, и только черезъ него мы дойдемъ до лЬво-гегельянскаго богословия.

Не закончился еще споръ классиковъ съ романтиками. Классицизмъ, правда, только въ прошломъ, но на романтизмъ уже смотрятъ не такъ, какъ Пушкинъ, назвавш!й его „парнасскимъ аееизмомъ“. Лессингъ и Гердеръ, а за ними братья Шлегели разъяснили разумность поборниковъ романтизма. Оказалось, что чуть ли не они и есть настояпиые классики. И вотъ самъ велиюмй Гёте, именно ради все той же разумности, какъ бы отшатнулся отъ слишкомъ пылкаго романтизма. Романтики Молодой Германии, съ Гейне, поц$ловавшимъ руку Гёте, во глав, увлеченные теперь прежде всего Байрономъ, не одинъ разъ перечитали Вольтера. Оттого этимъ поэтамъ, отъ Гейне до Фрейлинграта, такъ чуждь и непонятенъ Новалисъ, а фонъ-Платенъ становился даже ненавистнымъ. Какою же должна быть поэзя передовыхъ покоЛЬнй? И магическое слово было найдено: реализмъ. Реализмъ все примиряль и въ добавокъ увлекалъ за собою дальше, какъ это и подлежитъ при д1алектическомъ метод настоящему завершено тр1адьы. Реализмъ отв$чалъ столько же требованйо подражаня природЪ классиковъ, сколько и гротеску романтиковъ, мечтательному любованью природой и отчетливому академизму въ живописи, а дальше, уже прокладывая себЪ путь въ будущее, реализмъ шелъ на встрБчу научности, матер!ализму, первымъ увлеченямъ естествовЪдЪнемъ. Реализмъ еще окрашивался въ демократичесяе цвЪта, требуя вмЪсто фразъ о равенствЪ, братств и свободЪ по-