Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

267

Луи Курье долженъ былъ обратиться въ палату депутатовъ съ петищею о разр5шени поселянамъ плясать на площади по воскресеньямъ послЪ обфда. Депутаты явились въ палату въ мундирахъ. И это была „ненаходимая“ палата, которую однако нашли.

Такь вотъ Констанъ поставилъь себЪ задачею убЪдить правительство и ‚легальную страну“, что режимъ долженъ былъ опираться именно на свободу личности и что „государства погибаютъ, когда хотятъ сочетать практику деспотизма съ теор1ею свободы“ “"). Кончить революцпо при посредствЪ не произвола и насил1я, а свободы, защищаемой закономъ, таковъ быль тезисъ Констана. И онъ противопоставлялъ его не только вмЪшательству правящихъ въ жизнь личности, но и домогательствамъ тЪхъ, которые, вдохновляясь ‚ВЪчною метафизикою общественнаго договора“ **), видЪли въ свободЪ лишь средство, чтобы овладть верховною властью въ государствЪ.

Констанъ мастерски различилъ эти два пониманя свободы. Въ 1819 году онъ произнесъ р$чь „о свооодЪ древнихъ въ сравнени со свободою современныхъ“. Здесь онъ. доказывалъ, что современности свойственно либеральное пониман!е свободы, тогда какъ ея властное пониман!е соотвЪтствовало только древности. Такимъ образомъ мы приходимъ къ тому, что можно было бы назвать „древнею гражданскою общиною“ (а сИв апНаце) Констана.

Свобода древнихъ — это политическая свобода. Свобода новыхъ — это свобода индивидуальная. У древнихъ на свободнаго человЪка возлагалось бремя участя въ государственной жизни. У современниковъ свободный человЪкъ, напротивъ, стремится отдФлаться отъ власти. Это ему облегчаетъ незнакомая древности представительная системг, „при посредствЪ которой нащшя освобождаетъ себя отъ того, чего она не можетъ или не хочетъ дЪлать сама, поручая это н$сколькимъ личностямъ“. Избавляя себя такимъ образомъ отъ политическихъ обязанностей, свободный человЪкъ современности получаетъ зато просторъ для личной предприимчивости. Между тЪмъ „у древнихъ индивидъ, обыкновенно государь въ публичныхъ дфлахъ, оказывается рабомъ во вс$хъ своихъ частныхь отношеняхъ“. Главнымъ заблужденемъ французскихъ публицистовъ ХУШ в$ка Констанъ признаетъ ихъ увлечен!е свободою въ древнемъ смыслЪ. Это сдфлало ихъ, несмотря на освободительныя стремления, невольными сторонниками тиранни. Особенно погрЬшили въ этомъ отношени Руссо, „этоть возвышенный генй, котораго оживила самая чистая любовь къ свободЪ, и который тфмъ не менфе доставиль гибельные предлоги многимъ видамъ тиранн!и“, и Мабли, который „можетъ разсматриваться какъ представитель