Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

298

выразителемъ творческаго государственнаго начала, великимъ предшественникомъ Петра Великаго по возведению Росси на высшую ступень государственнаго развит!я по сравненю съ предшествующей эпохой. Кровавый терроръ, пущенный въ ходъ Иваномъ Грознымъ, и ТЬ небывалыя, причудливыя формы, въ которыя онъ облекалъ свою борьбу съ боярствомъ, раздЪляя Русь на земщину и опричнину, — разсматривались Соловьевымъ и Кавелинымъ, какъ мБропр!ятя, хотя и осложненныя печальными излишествами, вытекающими изъ личныхъ душевныхъ потрясевй царя, но въ основЪ отв чавшими требован!ямъ государственной необходимости. Напротивъ того, Ключевсю!й всегда подчеркивалъ, что переживавшаяся Иваномъ Грознымъ личная душевная драма вызывала въ немъ помутнЪн!е политическаго глазомфра, его мысль попадала въ плЬнъ раскаленнымъ страстямъ, обуревавшимъ его душу, и подъ влянемъ этихъ страстей Ивань и вь своей правительственной дЪятельности вдругъь изобрЬталь так/я мЪры, которыя могли только наносить непоправимый вредъ его собственнымъ политическимъ цфлямъ. „Въ минуты умственнаго изнеможен!я и нравственной опущенности — говоритъ Ключевскй — Иванъ способенъ быль на затфи, лишенныя всякой сообразительности“ и тогда „отъ всего его остроумя не оставалось и простого здраваго смысла“. (Курсъ, т. П, стр. 237).

Такой именно затЪей, ‚лишенной всякой сообразительности“, Ключевск!й всега считаль и опричнину. Ключевский видЪлъ въ опричнинВ мФру нелЬпую, которая не могла не вызывать посл$дстый, прямо противоположныхъ замысламъ царя.

„Вызванная столкновенемъ, причиной котораго былъ порядокъ, а не лица, опричнина была направлена противъ лицъ, а не противъ порядка“, (т. П, стр. 232) и далБе: „выводя крамолу, опричнина вводила анарх!ю; оберегая государя, колебала самыя основы государства; направленная противъ воображаемой крамолы, она подготовляла дЪйствительную“ (1Ь. стр. 233) по той причин, что вся земщина была отдана на произволъ опричниковъ, этихъ, по выражен Ключевскаго, „штатныхъ анархистовъ“.

Такъ въ противоположность Соловьеву и Кавелину, которые представляли себЪ Ивана Грознаго дЪятелемъ крупнаго государственнаго ума, КлючевсюЙ склонень былъ къ тому заключено, что политическая дЪятельность Ивана Грознаго была пронизана вредными для государственныхъ интересовъ противор$чями, ибо безудержная страстность натуры осл$пляла умъ Ивана, лишала его ясности мысли. И въ концЪ концовъ КлючевскЙ сравнилъ Ивана Грознаго съ тЪмъ „ветхозав5тнымъ слЪпымъ богатыремъ, который, чтобы погубить