Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

128

добродЪтель, справедливость это тфлесныя вещи (Бопит согрога!$ гез езЪ Сенека) и что добрый или справедливый человЪкъ, такъ сказать, пропитань веществомъ добра или справедливости. Матер!ализовался и детерминизмъ. Онъ получилъ индикативный и фаталистическй смыслъ цфпи причинъ и слфдствый, которая тащитъ сама себя и исключаетъ какъ свободное поведен!е, такъ и его подчинен!е деонтологическимъ императивамъ и нормамъ: какъ объяснялъь Хризиппъ, {аш е3{ зетшрИегпа ацаедат её шесПпаб!5 зепез гегит её сапа, уоуепз зетеНрза зезе. Явилась новая проблема Ре {аю. И занявшЙся ею Цицеронъ тщетно старался эклектически соединить принцищально не соединимое, именно нравственную свободу челов$ка и индикативный фатализмъ природы: ех пайигаПЬиз саиз1$ уШа пазс! роззип ехйграге ащет её шп Низ ЮШ поп е5{ 14 розНиш ш пафхаНЬиз сацз!5, зеф ш уошшаЕ, $1410, @а1зс!рИпа (Ре {а1о, П). Этическая ор!енташя на природу стала еще боле затруднительною, когда въ ХУП стол5ти восторжествовало ея механическое пониман!е. Получилась обезбоженная природа, 91е епебНеце Машг прекраснаго стихотворения Шиллера Ге ОбНег уоп СпесВеп1ап@, очень образно характеризующаго отличе новаго понимания природы отъ античнаго. Новая природа состоитъ изъ „ТЬлъ“, понятыхъ какъ матеральныя вещи и фаталистически детерминируемыхъ индикативными законами механики. Спиноза включилъ и челов$ка какъ „частицу природы“ (раг@сШат па{игае) въ систему такого детерминизма, устанавливаемаго рег 1езез еЁ геошаз Машгае ишуегза]ез (ЕШ!са, Ш, Ргооети!ит). Естественнымъ послфдстыемъ этого оказалось полное принцишальное уничтожен!е всего этическаго обихода. Спиноза отвергъ „предразсудокъ добра и зла, заслуги и гр$5ха, похвалы и порицан!я“, превратиль челов$ка въ вещь и посему, напримЪръ,. опредЪлилъ ревность и любовь какъ извфстное отношен!е къ „подобной намъ вещи“ (ош егоа геш атаат; геш поБ1$ зипИет ашатиз; Е са, Ш, Ргорозшо ХХХУ, ЗспоНит; Ргор. ХХХШ). Онъ же утверждалъ, что челов$къ всегда детерминируется индикативными причинами а сефо шо@о ех!5еп4ит её орегап@4ит. Удивительно, что все это изложено въ книгЪ, озаглавленной „Этика“ и заканчивающейся переходомъ отъ учения „о рабствЪ“ человзка къ торжествующему гимну челов$ ческой свободЪ. Такая непосл$ довательность философа, гордившагося строгостью своего „геометрическаго метода“, какъ нельзя лучше свид$тельствуетъ какъ о томъ, что сознательному челов$ку нельзя отдфлаться отъ этической проблематики, такъ и о томъ, что для ея рЬшеня совсфмъ не пригодна ор1ентащя на механическую природу.

Такъ какъ согласно любимой формул Лейбница въ