Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

103 движется въ послѣдовательномъ преемствѣ фазисовъ, но иной разъ дѣлаетъ попятные скачки и чередуетъ смѣны. Былинную, сказочную и лѣтописную Русь мы застаемъ на ступени эксогамической семьи. Она получила свое возникновеніе и развитіе, по видимому, въ самобытномъ порядкѣ, независимо отъ христіанства и задолго, если не до его появленія на Руси, то, во всякомъ случаѣ, до Владиміровой реформы. Народившаяся русская церковь только одобрила эксогамическую семью, приняла ее подъ свое покровительство и подчинила своимъ уставамъ. Существовала ли еще въ это время семья эндогамическая? Отвѣтъ даетъ „Слово св. отецъ, како жити Христіаномъ": въ числѣ запретныхъ прегрѣшеній, рядомъ съ воровствомъ, клеветой и пьянствомъ, „Слово“ подчеркиваетъ также и „во племени понятіе (= поятіе)", т. е. родовой бракъ въ порядкѣ эндогаміи. Между отживающимъ обществомъ эндогамическимъ и развивающимся эксогамическимъ шла уже лютая принципіальная вражда. Память о ней сохранилась въ былинахъ о богатырской побѣдѣ Ильи Муромца. Семья побѣжденнаго имъ Соловья-Разбойника оказывается, согласно птичьему имени домовладыки, настоящимъ гнгъздомъ, въ которомъ всѣ птенцы схожи между собою. Почему Илья Муромецъ допрашиваетъ своего плѣнника: — Что это у тебя дѣти на единый ликъ? Типическій представитель исконной эндогаміи, стихійный богатырь Соловей Разбойникъ, хвастаетъ новому богатырю, крестьянину, т. е. земледѣльцу-христІанину, Ильѣ» Муромцу: — Я дочь вырощу, за сына замужъ отдамъ, Я сына вырощу, на дочери женю, Чтобъ Соловейкинъ родъ не переводился .