Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

51 въ зависимости отъ того, куда упадутъ пущенныя ими стрѣлы. „Пустилъ стрѣлу старцуй братъ — упала она на боярскій дворъ, прямо противъ дѣвичья терема; пустилъ средній братъ: — полетѣла стрѣла къ купцу на дворъ и остановилась у краснаго крыльца, а на томъ крыльцѣ стояла душа-дѣвица, дочь купеческая; пустилъ младшій братъ: — попала стрѣла въ грязное болото и подхватила ее лягушка-квакушка". Вспомнимъ теперь, что болото —■ лыда, родственная съ Ловатъю, Лыбедью и Лыбутою. Вспомнимъ и то, что болото — ляга, луга, лужа, олъѵа. Стрѣла царевича, значитъ, упала въ лягу, ольгу или лыву, гдѣ ее подхватываетъ оборотень, дѣвица, скрытая въ кожѣ лягушки, — Василиса (т. е. въ точномъ и извѣстномъ народу съ глубочайшихъ временъ его церковной образованноста, переводѣ — „царица") Премудрая въ низкомъ образѣ болотнаго гада. 2) Пошла Василиса Премудрая танцовать съ Иваномъ Царевичемъ, махнула лѣвой рукой — сдѣлалось озеро, махнула правой — и поплыли по водѣ бѣлыя лебеди; царь и гости диву дались. 3) Когда Иванъ-Царевичъ, чтобы разрушить оборотничество жены, сжегъ ея лягушечью кожу, — Василиса Премудрая „обернулась бѣлой, лебедью и улетѣла въ окно". Царевна-лягушка, она же Василиса Премудрая, дѣва изъ лывы и дѣва-лебедь, оказывается, черезъ днѣпровскую Лыбедь, ближайшею роднею легендарной Ольги Псковской (П лесковской), изъ Лабу ты, дѣвы изъ ольги, лужи, ляги. Объ умственныхъ качествахъ днѣпровской Лыбеди лѣтопись насъ не извѣщаетъ. Но образъ лебединой дѣвы излюбленъ славянской и германской миѳологіей, какъ высшій символъ женской мудрости и очаровательности. Онъ почти несчетно повторяется въ нашей сказочной, былинной и пѣсенной словесности. Дѣва-лебедь въ ней4 *