Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

60 также засквозило темное змѣиное начало змѣинаго, сына вѣщаго Волха. Но змѣиное или вообще сверхъестественное начало, какъ источникъ и признакъ вѣщей силы, сопровождаетъ неизмѣнно черезъ весь нашъ эпосъ, столь родственное Ольгѣ, героическое женское имя Елены: чужеземной „лебединой дѣвы“, которую Рамбо и нѣкоторые другіа миѳологи не прочь считать за Елену Спартанскую, дочь Зевса Лебедя, виновницу Троянской войны, (См. выше). Путемъ филологическаго анализа довольно легко выясняется общность нашихъ сказочныхъ лебединыхъ Еленъ съ легендарною Ольгою - Лыбедью, а всѣхъ ихъ вообще съ женскими лунными божествами Малой Азіи, съ скиѳской или таврической Артемидой, съ пережиточными легендами о женовластныхъ государствахъ и дѣвичьихъ войнахъ (амазонки) и т. д. Возможно, что не совсѣмъ случайно похвальное слово Ольгѣ въ „Повѣсти Временныхъ Лѣтъ" такъ пышно изобилуетъ метафорами, заимствованными отъ небесныхъ свѣтилъ. „Си бо бысть предтекущая крестьянстѣй земли аки деньница предъ солнцемь и акі зоря ’ предъ свѣтомъ, си бо съяше аки луна в нощи, тако и си в невѣрныхъ человѣцѣхъ свѣтяшеся аки бисеръ въ калѣ". Хотя начальная лѣтопись составлена христіаниномъ и монахомъ, но развѣ, мало чисто языческихъ идей и образовъ оставилъ онъ въ ней по непроизвольной памяти? 14. Вся цѣльность Ольги, какъ лица и легендарнаго, и историческаго, являетъ яркую сложность трехъ основныхъ началъ, объединенныхъ, нельзя не признать, въ гармонію весьма поэтическую: Начала мифологическаго: вѣщая дѣва и женщиа воинственнаго и жестокаго демоническаго типа. Начала исто¬