Bitef

голгофу, его сопровождает реплика о безопасности таких фигур. Это неверно. Сии персонажи весьма опасны и сегодня. Автор » Кваркварэ « был прозорлив: он написал свою пъесупредупреждение в 1929 году, в г канун прихода нацистов. Сцена из »Карьеры Артура Уи, которой могло не быть« вполне естественно входит в спектакль. »Друг с другом встречаются два известных драматурга: Бертольт Брехт и Поликарпе Какабадзе«, комментирует театр. Но Брехт в сущности, уже начиная с » Мачехи. . .«, присутствует в »кругу« » руставелевцев «. Наконец, слово получает сам Брехт. »Кавказский меловой круг«, поставленный Робертом Стуруа, становится вершинным достижением театра. Po жденный древним восточным мифом, перенесенный Брехтом в средневековую Грузию, »Кавказский меловой круг« вернулся на грузинскую землю. Но, как ни странно, театр не упивается этим географическим совпадением, а напротив того жадно впитывает в себя театральную поэзию иных народов. Певец, комментирующий историю о том, как судомойка Груше во время военной беды, спасла ребенка губернатора и, претерпев множество испытаний, стала его истинной матерью, и как нищий и мудрый судья Аздак справедливо рассудил спор о правах двух матерей, так вот, уже этот певец, Жанри Лолашвили, облаченный в современный костюм, становится то традиционным комментаром восточного театра, то шансонье, то живописцем, рисующим лубочные картинки а ля Пиросмани, то участником шутейной и трагической притчи Брехта. Спектакль Р. Стуруа вбирает в себя и пластику индийского танца, и древние маски, и весь арсенал психологического проникновения русского театра, и марионетки, и откровенную цирковую эксцентриаду, и, конечно же, брехтовские » зонги « и, наконец, мистерию. В этом условном и реальном мире торжественный вестник на белом коне соседствует с музыкантом в чаплиноеском котелке, изображающим »гул истории « на обнаженных струнах рояля, стоящего на просцениуме. И все же вся эта поражающая воображение полифония составляет единство, вырастающее из народного грузинского корня. На фоне народных бедствий и распрей военных княжеских хунт, среди масок войны в этом шедевре Театра имени Шота Руставели крупным планом выступают два народных героя. Пусть один из них судья Аздак возникнет перед нами в обличье клоуна и не станет скрывать своих человеческих слабостей, а другую Груше когда она борется с ледяным ветром в горах, спасая ребенка, или идет с ним по тонкому, как шнур, мостику над пропастью будет сопровождать лик мадонны кисти Леонардо все равно они оба: Аздак Рамаз Чхиквадзе и Груше Иза Гигошвили утверждают, каждый по-своему, девиз спектакля: »Все на свете принадлежать должно Тому, кто добрым делом славен. . .«. Театр им. Ш. Руставели прославил себя добрым

делом, создав спектакль, ставший праздником всей нашей сцены. (В. Комиссаржевский, заслуженный деятель искусств РСФСР, Известия, 81, 6. 4. 1976.)

m Najstarije pozoriste Gruzije »Sota Rustaveli« gostovalo je vise puta и Moskvi i svaki put odusevljavalo ljubitelje pozorista nose prestonice svojim predstavama punirti zivota i izvanrednim glumcima. V program ovog gostovanja pozoriste je ukljucilo svoja najbolja ostvarenja: tuzne i smesne price о staroj Gruziji, в j k°J e se zasnivaju na ~ШЛ /ì W 1/» IC* g /~tkomadima klasicara —S. 1/ t/ \j LZ я Ckj Ш-- wM/ Dadijanija » Jucerasnji « (u reziji Temur a Ceidze) i D. Kldijasvilija »Maceha Samansvili« (rezija Temuta Ceidze i Roberta Sturua), zatim pricu о rustavskim metalcima »Sedmo neb o«, prema noveli G. Pandzikidzea (reziser G. Kavtaradze), kao i smeli politicki pamflet » Kvarkvare «, zasnovan na komadima P. Kakabadzea (rezija Sturua). Gostovanje je pocelo predstavom Bertolda Brehta »Kavkaski krug kredorn« (rezija Roberta Sturua). Vecprvi akordi nadahnute muzike (kompozitor Gija Kanceli) prenose nas и Gruziju rastrzanu unutrasnjim ratovima. Reziser, kompozitor i slikar uspeli su, da veoma verno prenesu onu pretecu atmosfera и zernlji pod upravom samovoljnih despota knezeva, koji ne prestaju da ratuju izmedu sebe cak ni kad osvajaci ulaze и grad. Likovi knezeva, njihove sluzincadi i ratnika reseni su и izrazito groteskom stilli, a svakodnevni prizori sa seia, kao Grusina svadba Hi parnicenje pred sudom, odvijaju se na neusiljen i realisticki nacin. Ove suprotnosti cine organski deo predstave. Snazno izrazena teatralnost naglasava duboku idejnost brehtovskih likova i njihova uzvisena Ijudska osecanja. Glavna uloga, sluzavka Gruse Vacnadze, poverena je mladoj giuntici Izi Gigosvili. Njena Gruse je neodoljiva i naivno poverljiva. Glumica sasvim verodostojno prikazuje kako je Gruse popustila pred Hskusenjem dobrote’, spasavajuci hide dete. Do najvise tragike glumica se uzdize и prizoru susreta sa svojim bivsim verenikom, koji se vraca iz rata. A Gruse je tuda zena sa detetom na rukama. . . Kako to objasniti voljenom Simonu? Kako ce on poverovati da ga Gruse nije izneverila? A Gruse Gigosvili je dirljiva; bespomocna i malena, sva se skupila i nespretno guzva svoju kecelju, sa nemom molbom, lica okrenutog Simonu. Glumica je zenstvena i graciozna, njeni pokreti su laki i ljupki. Drskog i dovitljivog sudiju izvanredno igra Ramaz Cikvadze. Ovaj filozofski nastrojen obesenjak je pametan i pravedan cak i и najzamrsenijim slucajevima и stanju je da odvoji istinu od lazi. Ali on ho ce da zivi i da uziva. Gluma Ramaza Cikvadzea obiluje tako neocekivanim prelazima i komikom