Bosniя, Gercegovina i Staraя Serbiя

611 могъ торговать и работать, какъ ему угодно, и никто не смѣлъ запрещать этого. «Вы можете такъ устроить, говорилъ онъ, и останетесь спокойными; всякій изъ васъ останется на своемъ мѣстѣ и будетъ по прежнему у себя старѣйшиной. Если же вы этого не устроите, то, знайте, не будетъ хорошо. Придетъ сераскиръ Омеръ-паша; когда онъ придетъ, будетъ непремѣнно война; хотя бы вы и не стали биться, ни одинъ изъ васъ не останется, Омеръ-паша всѣхъ васъ отправитъ въ ссылку.» На все это молчатъ паши и беги, капетаны и великіе аги, молчатъ, хотя имъ слушать не пріятно, и наконецъ отвѣчаютъ Тахиръ-пашѣ: «мы всѣ рады, нашъ честитый паша, мы всѣ Сераскеръ Ъе Омеръ-паша доЬи: Кадъ онъ до^е, мора кавга бити; Ви ако се неЬете ни бити, Ви ниеданъ неѣете остати, Омеръ-паша све Ье сурпсати.» Све то Ъуте паше и бегове, Капетани и аге велике, Све Ьутилп, ак имъ мило нпе. Тахиръ-паши на то одговоре: «Ми смо ради, нашъ честити пашо, Сви смо ради и маломъ и главомъ, Ко царъ хоЬе и ко што-но валя: То е наша дика и похвала. Аль остали свиетъ ние кайлъ: Турци су се наши научили Да ихъ рая непрестано служи, Вазда сербезъ да му заповиди И избитъ га кадъ му штагодъ скриви. Пакъ за данакъ Турци даватъ ниесу научни, Разумитъ ихъ одвише су мучни.» Тай разговоръ тако имъ се води. Изъ Крайне рая на плачъ до^е, Тахиръ-паши арзохалъ дадоше: «Зулумъ, пашо, рай додияо Одъ нашиехъ ага-господара, 39*