Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

74 Генералъ уѣзжалъ и оставлялъ бабушку въ совершенно разбитомъ душевномъ состояніи... — Машенька! Ты ночуй сегодня со мной! Нехорошо мнѣ что-то... Видно, надо ужъ на мѣсто, въ Алатырь ѣхать. А кто повезетъ? Царствіе тебѣ небесное, Никитушка! Видно, скоро свидимся... Собиралась ѣхать и вдругъ письмо отъ Леночки, съ совѣтомъ оставаться въ Никудышевкѣ. „У Малявочки каждый день сборища, споры, ночевальщики, табачный дымъ, шумъ и всякія непріятности. Въ вашей комнатѣ — канцелярія. Теперь у насъ какъ на постояломъ дворѣ. У насъ не отдохнете, а измучаетесь. Поживите подольше въ Никудышевкѣ"... Леночка писала правду: въ Алатырѣ уже шла подготовка къ бою, и бабушкинъ домъ превратился въ главный штабъ передового лагеря, съ преобладаніемъ революціонно - настроеннаго „третьяго земскаго элемента"... Бабушка обидѣлась: — Никому ненужна! Поплакала и осталась... Однимъ утѣшеніемъ для бабушки были рѣдкія письма и частыя открытки съ заграничными марками: есть еще на свѣтѣ Наташа, чистая милая святая душа! А вокругъ такъ тихо, ласково и грустно. Иногда бабушка пробуетъ играть на рояли. Когда-то хорошо играла, а теперь плохо слушаются пальцы... Пробуетъ по Наташинымъ нотамъ сыграть вальсъ изъ „Евгенія Онѣгина": не выходитъ. А бабушка такъ любитъ этотъ вальсъ. Бывало, какъ заиграетъ его Наташа, такъ и заноетъ сладкой тоскою бабушкино сердце, а на глазахъ — слезы. Столько милаго и близкаго звучало въ душѣ отъ этого вальса и такъ рвалась она въ невозратность прошлаго! Вотъ тоже переживала теперь бабушка и на про¬