Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

76 'того мало, что не остановила своего вниманія на немъ, когда узнала, что лошадь лягнула его въ животъ, и только посмѣялась, что Никита лѣчится водочкой, а не послала его въ больницу... Какъ это могло случиться, что въ бабушкиномъ сафьяновомъ поминальникѣ, въ отдѣлѣ „за упокой", гдѣ числились родные и близкіе покойники, всѣ изъ дворянскаго рода, появился Никита? Даже Никудышевскій батюшка, хорошо знавшій этотъ сафьяновый поминальникъ, немного запнулся, прежде чѣмъ произнесъ имя: ,,Никита"... Залетѣла ворона въ барскіе хоромы! Мертвый Никита сдѣлался вдругъ не мужикомъ, а человѣкомъ и только человѣкомъ! Какъ-бы удивился и даже испугался Никита, еслибы ожилъ и увидалъ себя въ заупокойномъ спискѣ, который начинался Государемъ Императоромъ АлександромъОсвободителемъ и имъ, Никитой, кончался! Впрочемъ, Никита не могъ-бы этого увидать, потому что онъ былъ на землѣ неграмотнымъ... Да, много чудесъ натворилъ въ бабушкиной душѣ покойникъ Никита! И вотъ еще одно изъ такихъ чудесъ: гуляя однажды въ паркѣ, бабушка замѣтила чрезъ порѣдѣвшую листву деревьевъ крышу хутора и вдругъ почувствовала себя виноватой передъ Гришенькой. Обидѣла ихъ съ Ларисой: не позвала на свадьбу Наташину. Почему? Стыдно какъ-то было вытаскивать на „ассамблею", на посмѣшище людей, опростившагося Григорія съ его „бабой". Что за радость свои болячки постороннимъ показывать? Только въ неудобное положеніе всѣхъ ставить: и Григорія съ Ларисой, и гостей, и самое себя. Когда Наташа замѣтила отсутствіе за столомъ дяди Гриши, и спросила бабушку, позвала-ли она его съ женой, бабушка соврала: — Батюшки! Какая память-то стала: забыла, вѣдь, позвать-то!