Rodnoe

125 прыгнула кошка, сѣла на самый краешекъ и принялась лизаться. Кошка была красная, какъ крыша. Выпрыгнула другая кошка, сѣрая, какъ заборъ, и стала возить хвостомъ. Потомъ онѣ стали цѣловаться. Миша отъ радости запрыгалъ: теперь онъ понялъ, почему это Кошкинъ домъ. Многое уже зналъ Миша. Звѣздочки — глазки Божьи. Зналъ, что въ Кошкиномъ домѣ живутъ о н и,надо перекреститься только! — и не надо говорить „черти", а такъ,— они. Ихъ отовсюду выгнали, а тутъ имъ ходъ. Кошки ихъ не боятся, — „не православныя". Узнавъ про нихъ, Миша сталъ просить Домнушку закрывать щель на занавѣскахъ на ночь. Когда опять навалило снѣгу, Миша увидалъ какъто, что въ саду Кошкина дома бѣгаетъ черная собака и маленькая собачка, черненькая. Подумавъ, онъ спросилъ Домнушку: -— А черти... — и перекрестился, — ѣдятъ снѣгъ? — Не поминай къ ночи, глупый! — заплевалась Домнушка и покрестила Мишу. — А то и къ намъ налетятъ еще... — Грѣться? А имъ... очень холодно? У нихъ нѣтъ лежанки? — Тьфу, ты... Крестись!.. Миша проснулся въ страхѣ: они приснились! Они шли по саду и ѣли снѣгъ. Потомъ положили лапы на заборъ и стали смотрѣть на Мишу... — въ тепло просились?.. — Няня... — заплакалъ онъ, — не пускай, не на-до!.. Нянька оправила лампадку. Летѣли утки, махали человѣки. И стало жалко: они стоятъ на снѣгу и про¬