Rodnoe

90 еще съ вечера думалъ поѣхать въ монастырь, вынутьпросфору во здравіе Ольги Ивановны. Уже къ одиннадцати было, когда сошелъ въ садикъ подъ бѣлымъ зонтомъ,, который держалъ надъ нимъ, вытягиваясь, Миша. Спросилъ про Санечку и узналъ, что она катается отъ зубовъ, — всю ночь не спала. Увидалъ, что съ жары чтото померкли подсолнухи, и приказалъ Степану полить. Велѣлъ вынести новое кресло и поставить въ тѣнь,, подъ рябину. Вся завѣшана была пучками старая рябина, обвисала. Вспархивали въ ней хоронившіеся отъ. зноя воробьи и молодые скворцы — первые выводкиг пущенные въ стаи воробьятъ подъ присмотръ старыхъ.. Сидѣлъ Данила Степанычъ въ мягкомъ креслѣ, какъ въ теплой ваннѣ, смотрѣлъ блаженно на серебряный шаръ на клумбѣ и видѣлъ тамъ маленькую рябину въ пучкахъ и маленькаго старичка съ бѣлой бородкой. Видѣлъ за шаромъ — зеленое все, тихое. Подремывалось... Изрѣдка мычалъ гдѣ-то тутъ теленокъ. Миша постоялъ,, посмотрѣлъ, — дремлетъ Данила Степанычъ, — пошелъ клеить змѣй. Стоялъ передъ Данилой Степанычемъ работникъ и спрашивалъ: — Данила Степанычъ, въ монастырь-то поѣдете? — Поѣду... — сказалъ Данила Степанычъ. И тутъ увидалъ, какъ много вездѣ крупной рябины. И подумалъ: „Хорошая какая... Теперь ужъ и сладкая. Сказать Аринушкѣ, чтобы снимала... ребята обломаютъ, птица оклюетъ"... Услыхалъ тонкій пискъ колеса водовозки и открылъ глаза. И увидалъ за палисадникомъ, что ѣдетъ Степанъ на водовозкѣ, съ рѣчки, и удивился: только сейчасъ былъ здѣсь Степанъ, спрашивалъ. И понялъ, что, значитъ, въ дремотѣ это было, что одиннадцать било, когда вышелъ онъ въ садъ, и, конечно, теперьнезачѣмъ было ѣхать въ монастырь...