Rodnoe

91. — Данила Степанычъ... — услыхалъ онъ знакомый, несмѣлый окликъ. — Не прикажете ли ножки вамъ потереть? Это была Софьюшка, галочка. Всякій день растирала она ему ноги мазью, отъ ломоты. И вчера не было ломоты, и сегодня не было. Онъ сказалъ ей: — Спасибо... не надо. Вотъ помоги-ка мнѣ встать.... Она привыкла обращаться съ нимъ, когда нападала на него слабость; наклонилась, а онъ обнялъ ее за шею правой рукой, а лѣвой оперся на палку. Тогда она мягко выпрямилась, захватила его за спину лѣвой рукой. Онъ поднялся и не отпускалъ ее. — Вотъ... ужъ и силы нѣтъ... Стоялъ, переводя духъ, и видѣлъ передъ собой все зеленое: зеленый былъ шаръ, теперь угасшій, и зеленый былъ песокъ на дорожкѣ, и домъ былъ зеленый съ радужными отливами по краямъ. —■ Что такое... все зеленое... — сказалъ онъ тихо,, тяжело наваливаясь на Софьюшку, а она заглянула ему въ лицо и заробѣла: сѣрое было у него лицо и синеваты губы. — Что-то... Глаза потри... глаза...— шопотомъ сказалъ онъ. — Зеленое... Сгибаясь отъ навалившейся тяжести тѣла Данилы. Степаныча и робѣя, она осторожно стала гладить жесткими пальцами по его глазамъ, какъ часто гладила заплаканные глаза своего Ванюшки. — Зеленое все... — тихо повторялъ онъ и вдругъ увидалъ расходящіеся радужные круги и засвѣтившійся шаръ. Проходило зеленое. И опять увидалъ онъ свой голубой домъ, и веселый желтый песокъ дорожки, и красный платокъ на Софьюшкѣ, и черныя ея бровки. — Ну, вотъ... прошло теперь... а я испугался... слѣпну, думалъ... И когда она успокаивала его: — „и что вы, Да¬