Rodnoe

96 —■ одна на другой восковыми ладонями, съ парою большихъ мѣдяковъ на глазахъ, какъ въ темныхъ очкахъ. Смотрѣли на него изъ уголка заплаканными глазами Миша и Санечка, съ раздутой щекой, думали. А Софьюшка все разсказывала приходившимъ бабамъ, какъ принесла она Данилѣ Степанычу огурчиковъ съ огорода, и какъ онъ радовался, какъ велѣлъ сдѣлать ботвиньицы, и какъ все совѣтовалъ ей выходить замужъ. XVI. А когда вернулся Степанъ изъ города, Арина велѣла запрячь телѣгу и поѣхала за пять верстъ въ женскую пустынь, взять монашекъ — читать. И когда ѣхала она изъ пустыни съ молоденькой послушницей и знакомой старушкой-монахиней въ черномъ шлычкѣ, захватилъ ихъ дождикъ въ лѣсу, слабая дальняя гроза. Стороной прошла туча, въ сторонѣ погромыхивало, а здѣсь только кропило и не закрывало солнца. Былъ шестой часъ, солнце чуть косилось, и солнечный дождикъ весело крапалъ по листьямъ орѣшника. — Праведникъ померъ, царство небесное... — сказала на дождикъ послушница, засматриваясь въ тихій зеленый свѣтъ рощи. — Какой дождичбкъ-то! —■ Дай-то Господи! — вздохнула и перекрестилась Арина. — Ужъ такъ-то тихо преставился... Дай-то Господи. _ — А сподобилъ Господь пріобщиться-то? — спросила старушка-монахиня, наклонившись за Степаномъ передъ низко опустившейся лапистой вѣткой орѣшины и умывая дождемъ усыхающее лицо. — Петровками-то говѣлъ, какъ-же...—сказала Арина. — Какіе ужъ у него грѣхи! Переболѣлъ всѣ... — А вотъ какъ же сказано, что насчетъ того...обернулся Степанъ, — что, напримѣръ, очень трудно