Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

133 очи Леночки, столь-же хороши и земно - огненные темные глаза Глафиры Никодимовны, а Платонъ Фаддѣичъ, окончивъ про звѣзды на небесахъ, задумчиво покрутилъ тросточкой съ серебряннымъ вензелемъ и произнесъ очень мечтательно: — Если-бы я былъ мусульманиномъ, я имѣлъ-бы только двухъ супругъ: брюнетку и блондинку! А Глафира Никодимовна засмѣялась и сказала: — Бодливой коровѣ Богъ рогъ не даетъ... Однако Платонъ Фаддѣичъ очень тонко отразилъ женскій ударъ: — Да, ваша правда, говоритъ, рогъ не имѣю, ибо они даются намъ въ приданное къ женщинѣ... Эта черезчуръ смѣлая для чистой дѣвушки проблема заставила Леночку Боголюбову густо покраснѣть и опустить глаза въ землю. Боже мой, какъ она была въ эту незабвенную минуту прекрасна! Между тѣмъ, скользнувши по лицу Глафиры Никодимовны, я примѣтилъ лишь лукавыя искорки въ глазахъ и шаловливость въ полныхъ губахъ. Вотъ, думаю, какая разница обнаружилась сразу между нашими идеалами и между красотой земной и небесной. Поджала Глашенька губы сердечкомъ... (Вы ужъ извините, что я буду называть даму, чужую жену при этомъ, — Глашенькой: этимъ я не хочу указать на какую-либо интимность въ нашихъ отношеніяхъ, а просто для сокращенія разговора!). Такъ вотъ поджала она губки сердечкомъ и, какъ говорится, пустила шпилечку въ адресъ своего кавалера, въ его, такъ сказать, Ахиллесову пятку: — Теперь понятно, почему вы боитесь жениться. Платону Фаддѣичу надо-бы ужъ воздержаться отъ щекотливаго разговора, а ему, какъ говорится, возжа подъ хвостъ попала.- брыкаться началъ: — Вашего сравненія съ бодливой коровой не принимаю, ибо холостъ, а рога суть отличіе законныхъ супруговъ. Имъ я и уступаю это удовольствіе, рога то-есть!