Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

95 номъ костюмѣ. Современная женщина торопится сбросить всѣ покровы съ своихъ тайнъ и потому современнику трудно и представить описанное мною потрясеніе при видѣ нагой дѣвушки. Спустя полчаса всѣ чудеса кончились. Мы сидѣли у костра и жарили обложенную иломъ утку. Оба проголодались и напоминали голодныхъ волковъ, поймавшихъ зайца. Ѣли безъ хлѣба и безъ соли, разрывая свою жертву прямо руками. Въ другой обстановкѣ это было-бы противнымъ варварствомъ, но сейчасъ имѣло какую-то своеобразную прелесть. Какъ-бы это объяснить вамъ? Воспользуюсь сравненіемъ: представьте, что кто-нибудь за званнымъ обѣдомъ въ городѣ схватилъбы огурецъ и, не очистивъ, и не нарѣзавъ, началъ хрупать его цѣликомъ изъ руки! Вѣроятно, всѣ поморщились бы отъ нарушенія столовой эстетики. Но не случалось-ли и вамъ испытывать особенное удовольствіе, когда вы ѣли сорванный съ гряды огурецъ, пожирая его безъ ножей и вилокъ, а первобытнымъ способомъ? Такъ ароматно, вкусно, такъ пріятно похрустываетъ на зубахъ! Вотъ нѣчто подобное было и тутъ, при варварскомъ пожираніи зажаренной первобытнымъ способомъ утки... А когда съѣли утку, почувствовали сонливое благоутробіе, пріятную усталость. Когда еще сползутъ съ озера туманы! Можетъ быть, на разсвѣтѣ, когда подуетъ предутренній вѣтерокъ. Сладко такъ позѣвнула дѣвушка, потянулась гибкимъ тѣломъ и прошептала: — Ой, какъ спать охота!.. Мы заползли въ шалашъ и, прижавшись спинами другъ къ другу, замолчали. Полянка заснула, но я пребывалъ въ любовномъ чаду и лихорадкѣ. Я притворился спящимъ и пользовался невмѣняемостью спящаго въ его движеніяхъ. Что взять съ человѣка спящаго?