Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

96 Крѣпко заснула. Поцѣловалъ разъ, — не слышитъ. Помедлилъ и снова. Слегка отмахнулась, какъ отъ мухи, но не проснулась. Припалъ лицомъ къ груди и задыхался отъ волненія. Перебросила руку, не вѣдая, что она упала на мое плечо. Точно обняла... А, очнувшись неожиданно, испугалась, сѣла, осмотрѣлась и снова упала, отодвинувшись немного отъ меня... Прошептала: — Пригрѣлся... Въ сладкой истомѣ плавалъ я въ невѣдомыхъ до сей поры туманахъ блаженства, рождаемыхъ близостью къ женщинѣ, и незамѣтно потерялъ сознаніе — заснулъ крѣпчайшимъ сномъ. Очнувшись, не сразу понялъ, гдѣ я... Солнце уже сверкало чрезъ сухой камышъ шалаша, рисуя золотые узоры. Гудѣлъ шмель басомъ и трещали коростели хоромъ. Увидя ружье и ягдашъ, полный, дичью, сразу вспомнилъ все, что случилось. Гдѣ-же Поля? Выползъ изъ шалаша, оглядѣлся по сторонамъ и опечалился: нѣтъ ея! ушла... Еще курился дымкомъ прогорѣвшій костеръ, еще не расправилась примятая трава, гдѣ мы сидѣли, еще не разнесъ вѣтеръ радужныхъ перьевъ отъ съѣденной нами утки... — Ушла! Точно не вѣря этому, я заглянулъ въ шалашъ... Точно все — сказка, что разсказала ночь на озерѣ! Господи, какой я счастливый! Въ'изумленномъ молчаніи смотритъ на меня и озеро, и камыши, и маленькія пичуги. Улыбаются бѣлыя облачки съ голубыхъ высотъ. И душа и тѣло — въ непобѣдимой власти женщины... Сладостное рабство! Торопливо умылся, собралъ свои охотничьи пожитки и веселыми ногами пошелъ съ озера къ землянкѣ на берегу Волги: къ волшебницѣ, покорившей мою душу и тѣло... Еще два дня прожили мы вдвоемъ. Я какъ песъ на веревочкѣ: всегда около Поли. И всегда въ любов¬